— Хорошо. Я пойду. И если она мне понравится и я захочу потратить столько, то я сама заплачу за нее.
— О нет, — возразил он, качая головой. — Если ты решишь, что она тебе подходит, то деньги будут из моего кармана, а не из твоего.
— А как посмотрят на это твои прихожане, преподобный? Ты даришь такой дорогой подарок шлюхе? Ну что ж, они наверняка будут думать, что ты оказываешь мне знаки внимания.
— Пусть думают, как хотят. Как только мы поженимся, все разговоры прекратятся.
А ты можешь рассматривать эту лошадь как заблаговременный свадебный подарок, если это поможет тебе чувствовать себя спокойнее, принимая ее.
— Поженитесь! — взволнованно воскликнула Лизетт и вскочила на ноги, чтобы обнять свою подругу. — Вы собираетесь пожениться?
О Джейд! Это так чудесно!
Оба ребенка начали подпрыгивать от радости, хотя маленькая Эмили была еще слишком несмышленой, чтобы понять причину общего веселья.
Джейд сверкнула на Мэтта своими зелеными глазами.
— Теперь видишь, что ты наделал? — обвинила она его.
Он спокойно пожал плечами, на его лице сияла широкая улыбка.
— Мне кажется, всем вокруг стало бы легче, если бы ты согласилась выйти за меня замуж и покончить с этим, чем пытаться объяснить каждому, почему ты не хочешь в спутники жизни такой прекрасный образец мужчины.
— Неужели? — выпалила она. — Да по мне, это просто ужасно, я бы лучше застрелила тебя там, где ты стоишь!
Он имел неосторожность посмеяться над ней.
— А ты стреляешь лучше, чем готовишь?
Это замечание вызвало яростное рычание.
— Я научусь! Ты увидишь! Я научусь!
— Ох, успокойся, а то у тебя пена изо рта пойдет, и ты напугаешь детей. Лошадь в подарок совершенно не обязывает тебя выходить за меня замуж.
— А что же это означает тогда? Для тебя, для меня и каждого, кто будет удивляться и сплетничать, особенно после того, как Лизетт начнет шлепать губами? — допытывалась она.
— Только то, что ты раздумываешь над моим предложением стать моей женой. Неужели это так трудно принять? Или так неприятно и болезненно для обдумывания?
Ее нижняя губа выпятилась, когда она задумалась, а все ждали ее ответа.
— Думаю, что нет, — признала она. — Но помни, я буду только думать над этим. Это еще не факт, так что не планируй никаких празднований.
— Так и будет, — пообещал он, нежно поцеловав ее выступавшую губу. — Да, зеленоглазая, будет — и сам факт, и празднование, и очень, очень скоро.
Поездки верхом на новой лошади были равносильны объявлению всему свету, что Джейд была личной собственностью Мэтта Ричардса.
— Я могла бы с таким же успехом носить табличку с надписью на шее, — пожаловалась Джейд.
Мэтт едва заметно улыбнулся и ответил ей:
— Я бы сделал ее для тебя, но ты же не сможешь прочитать ни слова, и тебе единственной я должен буду все объяснять. — Он кивнул головой в раздумье. — Да, полагаю, нам в ближайшее время надо будет заняться чтением.
Новость распространилась как пожар, реакция оказалась мгновенной и не совсем благоприятной. Люди, собравшиеся возле фургона Мэтта ранним воскресным утром, больше напоминали рассерженную беспокойную толпу, чем прихожан, пришедших на христианское богослужение.
Спокойно игнорируя смутное, недовольное настроение прихожан, Мэтт склонил голову и вознес молитву:
— Господи, пожалуйста, благослови нас любовью и пониманием в это прекрасное утро.
Открой наши сердца и разум Твоему слову и Твоей воле, которые могут дать утешение нашим смятенным душам. Награди нас терпением по отношению к тем, кто нас мучает и беспокоит, и добротой к тем, кто все еще находится в темноте греха и неведения, кто крайне нуждается в Твоем руководстве. Позволь нам не отягощать наши сердца и становиться настолько самодовольными и обеспокоенными только своим собственным спасением, чтобы мы забыли о необходимости приведения и других заблудших в твои любящие руки. Мы молимся во имя нашего Господа и Спасителя. Аминь.
Когда он поднял голову и посмотрел на собравшихся, он заметил смущение на лицах, которые всего несколько минут назад, казалось, выражали готовность к бунту и осуждению. Кучка других, однако, продолжала упорствовать. Он внутренне содрогнулся, напоминая самому себе, что всегда будут те, кто настроен против него самого и его неортодоксальных методов.
Он открыл свою Библию, призывая других сделать то же самое, и прочитал им из книги святого благовествования от Матфея часть Священного Писания, где фарисеи осуждали Христа за то, что он ел вместе с откупщиками и другими грешниками, а также ответ Христа им.
— Помните, люди, что наш Господь повторяет, что Он пришел призывать к раскаянию не праведников, а грешников. А разве мы, как Его верные последователи, не должны поступать так же? Уверенные в нашем собственном спасении, разве должны мы забывать о Его отношении к другим? В своих усилиях защитить себя самих от зла и соблазнов разве не слишком часто оказываемся мы виноватыми в том, что отвергаем тех, кто более других нуждается в Божьей милости? Осуждаем наших падших собратьев вместо того, чтобы помочь им и поддержать? Разве не мы сами выиграем больше, выказав им больше сострадания и меньше презрения, неужели мы здесь только для того, чтобы заслужить божественное прощение лишь себе?
Теперь, казалось, только несколько слушателей упрямо придерживались своего первоначального настроя. Один из них выкрикнул:
— Это оправдание вашего поведения, преподобный? Объятия с врагом?
Мэтт перевел взгляд на обвинителя.
— Если вы имеете в виду мои отношения с мисс Донован, то она мне не враг, сэр. — Это вызвало негромкий смех.
Мэтт продолжал, оглядывая собравшихся, а тон голоса был увещевательным.
— Я не вижу необходимости оправдываться перед кем-нибудь из вас. Мои чувства к Джейд или ее ко мне — это наше личное дело. Никого больше это не должно касаться.
— Но это касается нас, — продолжал настаивать другой мужчина, смело шагнув вперед и встав напротив Мэтта. — Вы стоите перед нами как человек Бога, лидер христиан, и вы должны быть настоящим примером для тех, кто приходит к вам в поисках благоразумия и руководства в своих действиях.
— И сюда никак не входит прелюбодеяние со шлюхами! — непреклонно заявила одна старуха. Она смотрела на него с вызовом, праведное негодование светилось в ее глазах, а поза была такой непреклонной, словно кто-то привязал к ее спине ручку метлы. — Шарлотт Клевер и Этель Трамбл видели вас так же ясно, как днем.
Раздалось несколько восклицаний, когда Мэтт, буквально онемевший на время, уставился на старую матрону. Потом он откинул назад черноволосую голову и рассмеялся.
