У Лайзы перехватило дыхание.
— Мы говорим о Наполеоне.
— Согласен и думаю, мы уже исчерпали эту тему. Я с гораздо большим удовольствием поговорю о нас.
Он подошел к ней совсем близко, и она вдруг почувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Она быстро отодвинулась на краешек скамейки.
— Эта тема будет исчерпана еще быстрее — потому что «мы» больше не существует.
— Уверен, услышь это Джайлз Дэвентри, он бы себе все руки отбил, аплодируя вашим словам.
— Джайлз? — ответила она холодно. — Какое он имеет к этому отношение?
— Никакого — кроме того, что шансы на выигрыш тех, кто уверен, что вы примете его предложение, и тех, кто считает — не примете, давно уже уравнялись и для некоторых даже поползли вверх. Ставки повышаются.
Лайза застыла от ярости.
— А сколько вы поставили на эту перспективу? Сколько получите вы? — она коротко рассмеялась. — Как я понимаю, именно таким образом вы полагаете выиграть наше с вами пари?
— Нет, — спокойно ответил он. — Я на этом не выиграю ничего. Как я уже сказал, для других шансы стали ничтожными. А после вашего сегодняшнего представления они просто перестали существовать.
— Моего представления? — Она резко встала, и ее ярость перешла в бешенство.
Чад тоже встал.
— Вы строили ему глазки, как записная кокетка… и вы позволили ему поглаживать себя, словно вы дорогая вещица, а он — коллекционер, который по-хозяйски вертит в руках то, что почти купил.
Не помня себя, Лайза размахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он быстро схватил ее за запястье. Она молча пристально смотрела на него, задыхаясь от ярости.
— А как насчет вас и Кэролайн Пул? — нанесла ответный удар Лайза. — Вы почти раздевали ее взглядом на виду у всех. Конечно, вам не пришлось бы долго трудиться, потому что ее платье было настоящим позором. Скажите мне, мистер Локридж, что говорят о союзе между вами и мисс Пул?
Какое-то мгновение Чад стоял неподвижно, и даже в темноте Лайза чувствовала, что его взгляд прикован к ее глазам. Она попыталась отстраниться, но он крепко держал ее за руку. Неожиданно он вздохнул.
— Лайза, извините меня. Мне очень жаль. Я пришел сюда не за тем, чтобы ссориться с вами.
— Так зачем же вы пришли сюда?
В ту же секунду, когда эти слова сорвались с ее губ, она бы с радостью откусила себе язык. Чад ничего не ответил, но словно электрический разряд проскочил между ними. У Лайзы перехватило дыхание. И в следующее же мгновение Чад выпустил ее руку только для того, чтоб одной своей рукой обвить ее талию, а другую погрузить в ее беспорядочно сбегавшие на шею локоны. Она издала невнятный возглас протеста, когда он притянул ее к себе. Лайза замолкла, и невольная дрожь счастья пробежала по всему ее телу, когда сильные и ищущие губы прижались к ее губам.
Безотчетно ее руки порхнули вверх, чтобы обнять его, и она всем телом прижалась к нему. Его губы оторвались от ее рта лишь для того, чтобы легче птичьего пера коснуться ее глаз, щек и висков. Лайза едва дышала, и воля ее была сломлена. И когда его рот снова вернулся к ее губам, они с радостью раскрылись ему навстречу.
Опустившись с Лайзой назад на скамейку, он еще теснее прижал ее к себе и прошептал:
— О Господи… — Голос его был почти что стоном. — Ты терзаешь меня, Лайза.
При этих словах Лайза опомнилась — она мгновенно вырвалась из рук Чада. У нее было такое чувство, словно ей дали пощечину. Она вскочила со скамейки и с невнятным возгласом стремглав умчалась домой, оставив Чада смотреть ей вслед.
— А в четверг, — сказал Джем Дженуари, — мистер Дэвентри провел почти весь день в Лиммерсе в обществе Чарльза Саммерсби.
— Саммерсби? — переспросил Чад. — Мне незнакома эта фамилия.
Оба они сидели в кабинете Чада на первом этаже арендованного им дома. Чад в изумлении смотрел на своего лакея, с присущей ему элегантностью расположившегося в кресле напротив письменного стола хозяина. И дело было вовсе не в том, что теперь он был одет в темную ливрею камердинера — просто, глядя на него, можно было подумать, что это гость джентльмена, заглянувший мило и непринужденно поболтать за бокалом вина. Его речь волшебным образом трансформировалась, лишившись жаргонных словечек и акцента простонародного наречия, на котором он говорил в день своего появления на Беркли-сквер. Джем объяснял это своим природным талантом к мимикрии.
— Саммерсби, — пояснил Джем, взглянув в потертую записную книжку, которую держал в руках, — это развратная злобная мелкая бестия, которая шныряет, как хорек, по задворкам высшего света. Он холит себя, словно он дорогой голландский тюльпан, и благодаря своей респектабельной внешности ему иногда удается пролезть в разные престижные щели, но он, несомненно, скверный человек. И опасный. Или, по крайней мере, мог бы быть им, не будь он таким трусом. Его излюбленное лакомство — юнцы с тугими кошельками из провинции, которых он обирает до нитки, но ходит слух, что он готов на что угодно — только заплати. Правда, пока речь не зайдет о насилии. Он закоренелый сплетник, что, безусловно, делает его особенно притягательным для хозяек лондонских домов рангом пониже.
— Сплетник, говоришь… — задумчиво проговорил Чад. Он оперся обоими локтями о стол и сплел пальцы. — М-м… Что-нибудь еще?
— Как оказалось, Дэвентри знается с некоторыми из дружков Саммерсби, занимающимися темными делишками. И говорят, он частенько использует их для всяческих неблаговидных поручений в обмен на разные «милости» типа пачек поддельных банкнот — или подкидывает им излишек юнцов, которых у него самого просто не хватает рук обобрать. А недавно, — Джем замолк и нахмурился, — он принимал в высшей степени пикантных посетителей в довольно неурочный час.
— Пикантных? Что ты имеешь в виду?
— Некоторые из них — это слуги, работающие в самых разнообразных лондонских домах. Другие сидят на мелких должностях в Сити — в основном в финансовой сфере. Вот здесь их имена, — Джем указал на свою записную книжку.
Чад откинулся на стуле.
— Чрезвычайно любопытно, — он кивнул в знак согласия. Глаза Чада сузились, и взгляд стал зорче, когда он смотрел на Джема. — Твоя информация просто исчерпывающая. Интересно, как тебе это удалось?
Лицо Джема было непроницаемым.
— У меня есть свои источники, сэр.
— Скорее всего, даже целая сеть. Как тебе удалось раскинуть ее так быстро? Или, может, она существовала и раньше?
Чад был награжден взглядом, полным такого изумления, что чуть не рассмеялся.
— А еще мне пришло в голову, — продолжил он, — что твои знания по поводу Джайлза Дэвентри и стиля его жизни на грани энциклопедических. Я не верю, что такое изобилие информации ты мог добыть всего за несколько дней.
