— Я понимаю это. Но я хотела бы взять с собой кое-какие материалы для изготовления духов — они могут пригодиться.
— Вас устроит, если я заеду за вами в дом ваших родителей в четыре часа пополудни?
Кири кивнула.
— Я могла бы поехать домой прямо сейчас, если вы готовы, — сказала она родителям.
Они согласились, и вскоре, попрощавшись с Марией и Сарой, Кири вместе с родителями покинула Эштон-Хаус.
Она испытывала странное чувство — некую смесь тревоги и нервного возбуждения. Она была почти уверена, что останется в живых. Но в глубине души понимала, что это задание станет поворотным пунктом в ее жизни.
В тишине, наступившей после отъезда четы Стилуэллов и леди Кири, Керкленд сказал Адаму:
— Мне тоже пора идти. У меня много дел.
— Могу себе представить, — напряженно вглядываясь в него, сказал Адам. — У тебя действительно не было иного выбора, кроме как завербовать мою сестру?
— Был, конечно. Но это самый лучший выбор, — честно признался Керкленд. — Она очень способная, и от ее участия, возможно, будет зависеть, удастся или не удастся нам остановить заговорщиков.
— Ты привлекаешь к участию в своей группе Роба Кармайкла?
— Конечно.
— Это успокаивает. Он самый лучший, — сказал Эштон, снова взяв в руки газету. Бросалось в глаза набранное крупным шрифтом выражение соболезнования по случаю убийства владельца одного известного лондонского клуба при попытке задержать воров.
— Очень жаль, что Маккензи стал жертвой твоих заговорщиков, — продолжал Эштон. В его голосе улавливалась вопросительная нотка.
Керкленд чуть помедлил, но — пропади все пропадом! — он ведь разговаривает с Эштоном, одним из самых близких и самих надежных друзей!
— Не всегда следует верить тому, что написано в газетах.
С этими словами он повернулся и отбыл из Эштон-Хауса, моля Бога, чтобы все прошло гладко и ни один из тех, кто ему верит, не пострадал.
В ноябре темнеет рано, и когда маленький, неприметный наемный экипаж подъехал к дому по Эксетер-стрит, было почти темно. Кири видела сквозь окошко, как улицы постепенно становились все более узкими и менее ухоженными.
— Еще не поздно передумать, леди Кири, — сказал Керкленд.
Она повернулась к нему и с любопытством спросила:
— Если бы я решила вернуться домой, что бы вы стали делать, чтобы поймать заговорщиков?
— То же самое, что и сейчас, только это заняло бы гораздо больше времени. Нам приходится работать с тем, что имеем.
— Не могли бы вы сказать, кто еще проживает в вашем доме, кроме Маккензи? Вы, кажется, упомянули о супружеской паре, которая присматривает за домом?
— Да. Это мистер и миссис Пауэлл. Они очень надежные люди и умеют держать язык за зубами. Если вам что-нибудь потребуется, обращайтесь к одному из них.
— А что вы скажете о моей дуэнье Кассандре?
Он усмехнулся:
— Она — один из моих лучших агентов и недавно вернулась из Франции. Приезжая в Лондон, она останавливается на Эксетер-стрит. Если она пожелает рассказать вам о себе, она сама это сделает.
Экипаж остановился перед довольно большим городским домом.
— Дом больше, чем я ожидала, — заметила Кири.
— Когда-то это был фешенебельный район. Потом представители высшего света переместились на запад, а отлично построенные дома остались. Большинство из них разделены на квартиры или комнаты и сдаются в аренду. Дом номер одиннадцать считается пансионом, поскольку состав жильцов там постоянно меняется. — пояснил Керкленд.
Он открыл дверцу, спустился на землю и протянул ей руку.
— Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении.
— Я тоже надеюсь на это, — сказала Кири, выходя из экипажа. — Обычно я не оглядываюсь назад. Когда я принимаю глупые решения, то считаю их последствия полученными уроками и стараюсь не повторять такую же глупость в следующий раз.
Керкленд рассмеялся.
— Вы удивительно разумная молодая женщина. Не будь вы дочерью герцога, я бы в мгновение ока завербовал вас в качестве агента. — заявил он. — А теперь входите в дом и знакомьтесь с людьми, с которыми вам какое-то время придется жить рядом. Свое настоящее имя лучше не называть. Маккензи говорил, что контрабандистам вы назвались Кэрри Форд. Может быть, на этом и остановимся?
— Что ж, вполне нормальное имя, — сказала она, поднимаясь по ступеням. — Даже интересно какое-то время побыть не леди Кири Лоуфорд.
Керкленд открыл дверь ключом и провел ее в прихожую, меблированную весьма скромно: стол с двумя стульями по бокам, а над ним — ничем не примечательная акварель с изображением Темзы. Однако помещение отличалось безупречной чистотой. В комнату вошли мужчина и женщина средних лет, а за ними следом — неуклюжий, громоздкий мужчина, судя по всему, слуга.
— Мисс Форд, познакомьтесь с мистером и миссис Пауэлл, — сказал Керкленд. — Они о вас как следует позаботятся.
Миссис Пауэлл, низенькая толстушка с проницательными синими глазами и невозмутимым выражением лица, сказала:.
— Добро пожаловать, мисс Форд. Большинство наших постояльцев сами ухаживают за собой, но я раз в неделю убираю в комнатах. А кроме того, милорд предупредил, что вы будете питаться здесь. Когда пожелаете, можете готовить для себя чай в кухне.
— Я знаю, что мне здесь будет очень удобно, миссис Пауэлл, — сказала Кири и, повернувшись к мистеру Пауэллу, спросила: — Вы, случайно, не отставной сержант?
— Неужели это так заметно, мисс Форд? — усмехнулся он.
— Я просто догадалась, — улыбнулась она.
— Дэниел, — сказала миссис Пауэлл, обращаясь к неуклюжему мужчине, — возьми из экипажа багаж мисс Форд и отнеси его в заднюю комнату на втором этаже.
Слуга кивнул и флегматично направился к двери. Когда он проходил мимо, Кири уловила его запах. Удивленная, она повернулась и сказала:
— Добрый вечер, мистер Дэниел. Мы с вами раньше не встречались?
Один глаз у парня был прикрыт черной нашлепкой, но в другом поблескивали озорные искорки. Это был Маккензи, который выглядел старше, массивнее и был совсем не похож на неотразимого владельца клуба.
— Сомневаюсь, мисс, — сказал он несколько измененным голосом, — Уж будьте уверены, я бы запомнил такую прекрасную леди, как вы. — И он подмигнул ей не прикрытым нашлепкой глазом.
Заметив, что Кири усмехнулась, Керкленд проговорил:
— Вы можете доверять всем, кто проживает в этом доме, мисс Форд. Желаю вам удачи и хорошей охоты.
— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, — заверила она и, склонив набок голову, добавила: — Теперь я официально являюсь британским агентом?
