– Ты сдала экзамен на «отлично», — сказал он. — Ребенком меня привели в похожий сад с завязанными глазами. Я точно не помню, но мне кажется, что я сам испытал нечто подобное много лет назад. Поэтому я хотел, чтобы и ты это почувствовала.
– Это было в том саду, который ты вспомнил? — спросила она.
Он нахмурился и покачал головой:
– Возможно, но на самом деле я не знаю.
Желая стереть с его лица это мрачное выражение, она окинула взглядом сад. Он чудесно выглядел и в запущенном, одичавшем состоянии, но Адам своим кропотливым трудом вернул ему гармонию. Старая деревянная скамья под раскидистым деревом манила присесть на нее, а участок клочковатой травы его трудами был превращен в зеленый газон.
Мария прошлась по саду, внимательно приглядываясь ко всему, что ее окружало. Конечно фонтан радовал глаз больше всего.
– Мне нравится, что вода течет из львиной пасти вниз, а потом распадается на ручейки, стекаясь в бассейны разных размеров, что создает разное звучание воды. Ты говоришь, что фонтан был здесь, за разросшимся плющом? — Она прикоснулась к поросшему лишайником серому камню, из которого была высечена львиная голова, затем провела рукой по зеркальной водной глади в нижнем бассейне.
– Плющ полностью скрыл его. Я собирался установить здесь фонтан, но, обнаружив старый, счел это большой удачей. Трубы и бассейны нужно было почистить, но это все, что пришлось сделать.
Мария медленно шла по саду, внимательно присматриваясь ко всему, на что падал взгляд, прикасаясь к тому, к чему хотелось прикоснуться.
– Ты сотворил чудо. Даже воздух здесь какой-то особенный, целительный.
– Я рад, что тебе нравится. — Адам с удовлетворением оглядел творение своих рук. — Еще многое предстоит сделать, но я доволен тем, что сумел претворить в жизнь то, что задумал.
– Пора отпраздновать это событие. — Она приподняла крышку корзины и вытащила оттуда легкое одеяло. Расстелив его на траве, она поставила корзину посредине и сама изящно присела рядом. По крайней мере она надеялась на то, что у нее получилось присесть изящно. — Ты приготовил сюрприз для меня, а я — кое-что для тебя. — Она многозначительно улыбнулась ему. — У нас будет ленч в темноте.
При этих ее словах Адам взглянул на ясное небо, по которому проплывали лишь легчайшие белые облака.
– Надеюсь, это не значит, что нам придется дожидаться заката, чтобы поесть.
– Мы будем есть сейчас, но с завязанными глазами, — пояснила она. — Мой отец как-то в Париже посетил игорный дом, где подавали souper noir — зал был абсолютно лишен освещения, а слуги все были набраны из слепых людей, обученных работать в темноте. Подавали разнообразные блюда. Мой отец говорил, что «черный ужин» довольно интересная вещь, хотя и приводит в замешательство. — Она усмехнулась. — Он еще говорил, что ужин был задуман как прелюдия к оргии.
– Твой отец говорил об этом своей юной дочери? — спросил потрясенный Адам.
– Он использовал куда более деликатные выражения, но смысл был именно этот. — На мгновение она вновь испытала удушливое ощущение потери. Но все для нее сложилось не так плохо, поскольку в жизни ее появился Адам. На самом деле она даже смирилась с тем, что надежда получить от отца жизнерадостное письмо с кучей новостей и извинениями за долгое молчание так и не осуществится.
Заставив себя продолжить, она сказала:
– Он считал, что я должна знать, как устроена жизнь, раз я сопровождаю его на всех этих праздниках в загородных домах. Он рассказал мне о «черном ужине» только для того, чтобы развлечь, потому что присутствовал он на таком ужине много лет назад. Насколько я понимаю, он был еще совсем юным, когда его отправили в путешествие по европейским столицам.
– Он путешествовал по миру? Ему повезло. — Адам опустился на одеяло. — Со времен Французской революции молодые английские джентльмены лишены возможности выставлять себя дураками в европейских столицах. Твой отец был родом из богатой семьи?
Мария поморщилась:
– Он никогда не говорил об этом. У меня создалось впечатление, что он был компаньоном какого-то богатого наследника, которого и сопровождал в путешествии по Европе. Даже как-то страшно представить моего отца человеком ответственным!
Адам засмеялся:
– При всех своих недостатках он вырастил отличную дочь.
Мария отвязала от ручки корзины второй шарф.
– Я знаю о том, что лежит в корзине, не больше, чем ты. Я объяснила свою задумку миссис Бекетт и просила ее положиться на воображение. Идея ей понравилась, так что готовься!
Она встала на колени и обвязала шарф вокруг его головы.
– Ты что-нибудь видишь?
– Сквозь ткань проникает немного света, но я ничего не вижу. Странное ощущение, — задумчиво сказал он. — Не такое, как ночью в темноте. Более… волнующее. А как насчет тебя? Ты сможешь сама завязать себе глаза? Только никакого обмана!
– Я и не стала бы тебя обманывать. В этом весь смак. Я завяжу глаза, но было бы лучше, если бы ты помог затянуть шарф, завязав его на затылке. — Она обмотала шарф вокруг головы с той же тщательностью, как сделала это с Адамом. — Я собираюсь наклониться над корзиной, так что ты можешь завязать шарф.
Она услышала шорох — Адам сменил позу. Затем его ищущие пальцы коснулись ее затылка. Она затаила дыхание. Ее словно пробило током, таким изысканно эротичным было ощущение. Стараясь придать дрожащему голосу больше уверенности, она сказала:
– Это моя шея. Шарф на несколько дюймов ближе к тебе.
– Прости. — Его руки переместились туда, где она держала концы шарфа за головой. Пока он старательно завязывал шарф, она наслаждалась ощущениями: каждое прикосновение теперь, когда глаза их были завязана, казалось более интимным, более чувственным.
Как только шарф был завязан, она открыла крышку корзинки.
– Теперь пора узнать, что у нас тут есть. Ага! Вот четыре салфетки: по одной на колени и по одной, чтобы вытереть то, что прольется. Вот: я держу твои две салфетки над корзинкой.
– Миссис Бекетт — мудрая женщина. Мы неизбежно перемажемся. Но зато как интересно. — Рукой он нащупал две салфетки.
– Наверное, будет проще, если мы будем есть каждое блюдо по очереди, поскольку все, что окажется на траве, можно потом и не найти. — Мария расстелила салфетку на коленях и сунула руку в корзину. — Давай начнем с напитков. Миссис Бекетт сказала, что положила две бутылки чего-то подходящего, но она не сказала, что именно. Вот твоя бутылка.
Прошло несколько мгновений, прежде чем его рука нащупала дно бутылки, затем сжалась вокруг ее пальцев. Прикосновение его ладони было одновременно обжигающим и нежным. Она облизнула губы. Ей хотелось наклониться и попробовать его ладонь на вкус.
