— Но я еще ничего не решила, — запротестовала Маргарет. — Наша свадьба может не состояться.
Леди Карлинг улыбнулась, хотя ее глаза подозрительно блеснули.
— Наверное, вы уйдете отсюда с убеждением, — сказала она, — что я вела себя бессовестно, прибегнув к эмоциональному шантажу, вместо того чтобы занимать вас приятным разговором, как полагается хорошей хозяйке. И вы будете совершенно правы.
Маргарет улыбнулась, оценив это признание.
— Дункан не был бессердечным повесой, которые развлекаются, бросая невинных девушек и сбегая с замужними дамами, — сказала леди Карлинг. — Он сделал это лишь однажды, причем в определенной ситуации. Я не оправдываю его, Маргарет. Как вы заметили, он и сам себя не оправдывает. Но ему тридцать лет. Умножьте тридцать на триста шестьдесят пять дней, и даже если пропустить годы, которые он отсутствовал, получится множество дней, когда он не совершал никаких низких поступков. Подумайте об этих днях, Маргарет. Они гораздо больше характеризуют моего сына, чем один-единственный день. Выходите за него замуж, если сможете, и полюбите его. А теперь позвольте предложить вам еще чашку чая и похвалить шляпку, которая была надета на вас, когда вы вошли в дом. Где вы достали такую прелестную, вещицу? Сколько бы я ни искала, я не видела ничего подходящего, кроме как на головах других дам. Грэм пришел бы в ужас, услышав, что я говорю. Он постоянно сетует по поводу счетов за шляпки, которые ему приходится оплачивать, но если бы я могла найти хотя бы одну или две действительно красивые шляпки, разве я стала бы покупать некрасивые или даже уродливые, не правда ли?
— Я купила самую обычную шляпку, — сообщила Маргарет, — и украсила ее сама.
— Это хорошая мысль! — заявила леди Карлинг. — Я просто должна заполучить вас в свои невестки, Маргарет, и не желаю слышать никаких возражений.
Они рассмеялись как раз в тот момент, когда дверь отворилась и вошел лорд Шерингфорд.
— Я выступила в твою защиту, Дункан, — сказала его мать. — Оказывается, Маргарет сама отделывает свои шляпки, поэтому мне просто необходимо, чтобы она стала моей невесткой.
— Полагаю, мама, — отозвался он, взглянув на Маргарет, которая поднялась на ноги, — этот аргумент так подействовал на нее, что она готова разрешить мне поместить объявление о помолвке в завтрашних газетах.
— Вовсе нет, несносный ты человек, — возразила леди Карлинг, — Она разрешит, когда ты убедишь ее, что брак с тобой — единственное, что сделает ее по-настоящему счастливой на всю оставшуюся жизнь. Зачем еще женщине выходить замуж и становиться собственностью мужчины, словно она вещь? Именно поэтому я вышла за твоего отца и прожила с ним счастливо почти двенадцать лет. И по той же причине я вышла замуж за сэра Грэма, пусть даже временами он напоминает сэра Ворчуна.
— Значит, — сказал Дункан, когда она поднялась на ноги, чтобы снова обнять Маргарет, — ты даешь мне свое благословение на продолжение ухаживания за мисс Хакстебл, мама?
— Не благословение, Дункан, — отозвалась леди Карлинг, — а мой материнский наказ. Мы с Маргарет чудесно поладим. Мы обе обожаем шляпки.
Выходя из дома под руку с лордом Шерингфордом, Маргарет сомневалась, что он представляет, как сильно его любит мать и как страстно она выступила в его защиту.
— Полагаю, визит, — сухо произнес он, подтвердив ее подозрения, — был весьма познавательным.
— Мне понравилась ваша мать, — отозвалась она. — Если я выйду за вас замуж, то отчасти потому, что хотела бы иметь такую свекровь.
Он только покосился на нее, не поворачивая головы.
Маргарет улыбнулась, размышляя о том, каким он был до величайшей ошибки в своей жизни. Хотя его мать не вдавалась в подробности, нетрудно было представить себе мальчика, который любил возиться с животными и стоял за них стеной, когда с ними дурно обращались, и юношу, счастливого, беззаботного и немного необузданного. В сущности, совершенно нормального, как, например, Стивен.
Изменился бы Стивен, соверши он что-нибудь столь же недостойное, как то, что совершил Шерингфорд? Наверняка. Однако разве он перестал бы быть Стивеном? Но Стивен без света и радости? И без чести?
Когда-то в лорде Шерингфорде были свет и радость.
И честь?
— Вы выглядите очень серьезной, — заметил он. — Что случилось? Вы с сожалением осознали, что не можете выйти замуж за мою мать вместо меня?
— Какая досада, не правда ли? — улыбнулась Маргарет. — Кто вы, лорд Шерингфорд? И кем вы были?
— А то, что было между, вас не интересует?
— Но ведь вы отказались обсуждать этот период?
— Да.
— В таком случае мне придется удовлетвориться тем, что было до и после.
Он не ответил, и они продолжили путь в молчании. Он вошел в Мертон-Хаус вместе с Маргарет, но не проследовал дальше холла.
— Вы собираетесь на концерт у Джонстонов сегодня вечером? — спросил он.
— Я получила приглашение, которым не могу пренебречь, — ответила она. — От наших бывших соседей по Трокбриджу, сэра Хэмфри и леди Дью. Они приехали ненадолго в Лондон и пригласили всю нашу семью.
— Вот как? — Он приподнял брови. — А галантный майор тоже там будет?
— Вероятно.
— Мой соперник? — поинтересовался он.
— Вовсе нет, — возразила Маргарет. — Я не играю в игры, милорд. Я честно сказала вам, на каких условиях выйду за вас замуж через… Сколько осталось? Двенадцать дней? Меня нисколько не интересует Криспин. Уже много лет.
— Не считая того, — сказал он, — что вы слишком бурно протестуете.
— Вы опять дерзите, — заметила она.
— Да, — согласился он. — А как насчет вечеринки у миссис Генри завтра вечером? Вы будете там?
— Уверена, что к завтрашнему дню я буду благодарна за тихий вечер дома, — сказала она. — Я всегда находила непрерывные увеселения лондонского сезона несколько утомительными.
А в этом году особенно, хотя она провела здесь всего лишь несколько дней.
— Позвольте мне проводить вас туда, — предложил он. — Миссис Генри — сестра моей матери. Она не откажет мне от дома и будет рада познакомиться с вами.
— Даже не знаю, — неуверенно произнесла Маргарет.
— Будьте справедливы, Мэгги, — сказал он. — Вы велели мне ухаживать за вами на публике и чаще встречаться наедине, чтобы лучше познакомиться. Предоставьте мне возможность делать и то и другое. Иначе целый день будет потерян, и останется всего одиннадцать дней.
— Ну ладно, — сказала она со вздохом.
В его описании вечеринка представлялась тихим, благопристойным событием. И наверняка к завтрашнему вечеру обществу надоест пережевывать то немногое, что можно сказать о ней и графе Шерингфорде.
