Церберу…
Он оказался у входа в стойло и заглянул внутрь поверх двери. К нему обернулось бледное лицо с черной повязкой на одном глазу. Затем губы растянулись в щербатую улыбку.
— Доброе утро, майор, — произнес человек с напевным уэльским выговором. — Не ожидал увидеть вас так скоро.
Дариен откинул дверь и вошел в стойло. Цербер с полным равнодушием повернул голову в его сторону, но даже не шевельнулся, наслаждаясь движениями щетки, которой его чистили.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Дариен Нида Крофтера.
Этот жилистый, почти лысый человек был одним из величайших плутов среди Щенков Канема, но лишь до тех пор, пока не доходило до дела. Неужели теперь он переквалифицировался в конокрада?
Нид продолжал чистить коня.
— Решил вот проведать Цербера, сэр. Вспомнить старые деньки, так сказать.
Дариен прислонился к столбу.
— Я думал, что ты ждешь не дождешься, когда вернешься к себе в деревню… в Брекнокшире вроде.
— Так точно, сэр. Приятно, что помните. Я вернулся туда, сэр, правда-правда, но все вокруг поменялось, разве не так?
— Какие-то вещи остались чертовски постоянными. Не устроила деревенская жизнь?
— Нет никакого интереса работать в шахте, майор.
— Теперь лорд Дариен.
— Я так и предполагал. Уверен: это хорошо.
— Гвоздь в заднице вообще-то. Без гроша в кармане?
Крофтер коротко глянул на него.
— Не совсем так, сэр, нет. Но работу найти трудно, и в этом правда.
Дариен задумался, но только на мгновение. Нид всегда имел подход к лошадям.
— Работы у меня не много, но если хочешь, возьму тебя конюхом.
Крофтер заулыбался.
— Очень здорово, сэр.
— Тогда буди его и седлай.
Крофтер кинулся выполнять приказ, уже явно обследовав это место вдоль и поперек.
— Ночью спал здесь? — поинтересовался Дариен.
— Мне показалось, что надо присмотреть за всем этим. Тут наверху есть вполне приличное свободное место.
— Прекрасно. Есть будешь на кухне. Штат слуг у меня небольшой, и они неразговорчивы, но к тебе, возможно, отнесутся более дружелюбно. Учитывая, что забот с Цербером не много, будешь помогать им, если вдруг попросят.
Крофтер положил седло на спину Церберу.
— Хорошо, сэр.
— А если стянешь что-нибудь, получишь пинка под зад и вылетишь.
— Даже нитки из вашего сюртука не вытяну, сэр. Богом клянусь!
Лично проверив, как оседлан конь, Дариен вскочил в седло.
— Добро пожаловать во владения Кейва, Крофтер. Надеюсь, ты не пожалеешь.
Снова та же широкая улыбка в ответ:
— Уверен, не пожалею, милорд.
Дариен выехал за ворота, надеясь, что и он не пожалеет. Потом повернул в сторону Грин-парка, не переставая удивляться самому себе: либо он благодетель, либо доверчивый глупец. Дариен отлично понимал, что есть люди, которые захотят работать на него, и перспектива каждый день видеть их приветливые улыбки была для него как приманка. Наверное, это глупо, но на войне человек старается использовать любую удачную возможность, которая сама плывет в руки, потому что потом таковой может и не представиться. Поэтому, когда мужчина, толкавший перед собой тележку с горой овощей, поприветствовал его, Дариен с готовностью ответил. Еще один человек в Лондоне, который не отворачивается при виде его. Таких, может, наберется достаточно, но только не в тех кварталах, где он собирается жить.
Никто не заставлял его ломиться туда, где ему не были рады. Возможно, даже ситуация с Фрэнком не стоила того. Ему самому хотелось нормальной жизни. Он виконт Дариен, и ничто, кроме скоропостижной смерти, не могло изменить этого факта. Обретение титула наложило на него разные обязательства: от контроля над собственностью до исполнения гражданского долга — работы в палате лордов, например. Недалек тот день, когда он наберется храбрости и войдет наконец в логово льва. Его жизненная позиция не позволяла повернуться спиной к выполнению взятых на себя обязательств.
Дариен попытался представить, какой эта нормальная жизнь может быть. Непременно, для начала уютный дом. Но где: в Стаурс-Корте, Гриншоу или здесь? Если он не будет жить в Кейв-хаусе, то кто будет?
Позвякивание колокольчика предупредило его, что по Парк-лейн молочница ведет свою корову и козу, призывая покупателей.
Неожиданно ему захотелось молока, и он остановил коня. Крепкая крестьянка — без сомнения, зрелая женщина — нагнулась к вымени и, надоив полную кружку, протянула ему. Дариен с удовольствием выпил густое, пенящееся, теплое, чуть сладковатое молоко.
Очень вкусно! Может потому, что это молоко напомнило ему грудное? Если так, то не материнское. Их мать никого не кормила грудью. Детей передавали на попечение местных семей, в которых тоже были новорожденные, и там они жили до того момента, когда требовалось отнимать от груди.
Он, например, был вскормлен молоком, предназначенным для мертворожденного ребенка Лагманов. У него сохранились смутные воспоминания о доброте этих людей, но могло быть и так, что это память выдавала желаемое за действительное. И уж совершенно точно они никогда не пытались оградить его от семьи.
Во время его последнего посещения Стаурс-Корта миссис Лагман, теперь уже вдова, носилась с ним как с писаной торбой. Дариен отнес это на счет желания получить какие-то выгоды от нового хозяина, но, может, просто недооценивал ее? В конце концов, ведь всю ее семью могли просто выселить, если бы они попытались выступить в его защиту. А может, что и похуже, учитывая норов Маркуса. Большинство не торопятся проявлять героизм, и это чертовски мудро с их стороны.
Вернув кружку, Дариен заплатил молочнице двойную цену и двинулся дальше.
Интересно, у кого-нибудь сохранились добрые воспоминания о детстве? Наверное, у Дари Дебенхейма, чтоб ему провалиться! И у Вана тоже. Этот рос дикарем в деревне вместе с двумя друзьями — теперь Хокинвиллом и Амли, — всегда окруженный дружескими лицами. За исключением егеря, вспомнил Дариен с улыбкой, жизнь которого трое мальчишек превращали в ад. Воспоминания Вана всегда были полны радости и боли.
Горацио тоже, как дикарь, носился по полям и лесам, но это для того, чтобы не появляться среди родни. При равнодушии слуг сбегать из дому было проще простого, поэтому каждый день у него начинался с рыбалки на ручьях, потом следовала проверка капканов на кроликов, которых ловили для кухни. По ступенькам лестницы он часто взбирался на холм к развалинам замка Стаур-Касл, где воображал себя великим лордом Роло Стауром и защищал свои владения от врагов.
Врагами Роло были войска императрицы Матильды: действие происходило в XII веке, — но Горацио Кейв всегда представлял врагов с лицами отца, Маркуса и Кристиана.
Ему отчаянно хотелось быть потомком лорда Роло, однако Стауры давным-давно вымерли, после того как часто принимали не ту сторону в королевских ссорах. В XVI веке поместье передали королевскому
