— Прелестно, — согласилась Юстас, отчаянно стараясь продышаться.
— Мы пришли, чтобы познакомиться с новым стилем в живописи, модерн, кажется, так его называют, — продолжала леди Фицджералд. — Естественно, я не намерена возвращаться сюда, дабы мой интерес не был истолкован как одобрение, поэтому решила посмотреть все за один раз, чтобы иметь возможность сформировать мнение.
Юстас обреченно кивала, и Эш должен был прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
— Что ж, тогда нам повезло встретить вас, леди Фицджералд. Пока вы беседуете с мисс Таунзенд, я могу представить вам леди и лорда Уинтерс?
— Я знаю вашего отца, графа Стефорда, лорд Уинтерс, и это истинное удовольствие наконец познакомиться с вами. — Леди Фицджералд вежливо поклонилась, прежде чем дать сигнал Юстас продолжить прогулку. — Леди Уинтерс, я очарована. Если я помню, вы жили в Морленде перед замужеством, да или нет?
— Да, — кивнула Хейли, — жила.
— Такой старинный род, — с одобрением заметила леди Фицджералд, словно вынося окончательный приговор. — Что ж, если вы извините нас, мы хотим посмотреть кое-что еще.
Леди Фицджералд отправилась в плавание с почти спотыкавшейся мисс Вудберри на буксире, создавая довольно комичную картину.
Гален положил руку на плечо Эша и понизил голос, чтобы могли слышать только друзья.
— Ты, конечно, не испытывал за свою жизнь недостатка в интересных женщинах.
— Ты представления не имеешь… — тихо проговорил Эш, и его взгляд остановился на женщине, которая с независимым видом стояла в центре хаоса, в который превратилась его жизнь.
День закончился без дальнейших осложнений. Но Кэрол сомневалась, к лучшему ли это затишье. Она была покорена вниманием леди Уинтерс и ненавязчивым юмором ее мужа и надеялась, что нашла в Хейли подругу. Кэролайн пыталась напомнить себе, что только ей известны странные особенности ее отношений с «опекуном», и поэтому было так трудно скрыть ту бурю эмоций, что бушевала в ней. Мисс Марго Стиллман, безусловно, красавица, нет вопросов, с ее черными волосами и пухлыми розовыми губами. И хотя Кэрол, разумеется, знала, что Эш имел бесконечное количество женщин, а его неблагоразумие доставляло беспокойство его деду, личная встреча с куртизанкой ударила Кэролайн больнее, чем она могла предположить. Марго напоминала яркую райскую птицу, и Кэрол внезапно ощутила себя глупой в этом новом платье. Действительно, невзрачный воробей.
«Я ревную. Боже, я сержусь, как женщина, которая имеет право на… Но почему? Потому что Эш заигрывает со мной? Почти поцеловал меня? Занимает мои мысли, стоит мне открыть глаза утром?» Это была ситуация, которой нет оправдания. Ревность переплетается с дюжиной других ощущений, к которым она не готова. К тому же она слишком горда, чтобы показать свои чувства перед леди и лордом Уинтерс.
Когда они подъехали к особняку и попрощались, Кэролайн взяла себя в руки, готовясь к другому разговору. Но когда она сняла свой новый капор, Эш просто направился наверх, не сказав ни единого слова.
— Вам понравился королевский музей, мисс? — спросил Годвин, забирая капор из ее онемевших пальцев.
— Да, он такой… необычайно освещен. — Кэрол смотрела вслед Эшу, не понимая, что говорит. — Извините меня, Годвин, мне нужно спросить мистера Блэкуэлла кое о чем.
Кэрол поднималась по лестнице следом за ним, понимая, что ей нужно больше, чем просто извинения, а именно ликвидировать трещину между ними. Когда Кэрол подошла к открытым дверям его комнаты, то поняла, что он готовится уйти куда-то.
— Пожалуйста, не уходите, Эш.
— У вас достаточно впечатлений для десятка писем моему деду, Кэролайн. Поэтому не стоит беспокоиться по поводу моих побуждений в столь поздний час.
— Мы провели такой прекрасный день. Я надеялась, что мы могли бы поговорить…
— Прекрасный день? Позвольте суммировать: мы были публично атакованы шлюхой из моего прошлого, но и этого вам оказалось мало, и вы решили превратить эту случайную встречу в дебаты о ее характере прямо в присутствии леди Фицджералд, дабы завершить этот «прекрасный день».
— Она на самом деле такая? Шлюха из вашего прошлого?
— Говорите, что хотите сказать, мисс Таунзенд.
— Она, кажется, очень… близко знакома с вами?
— Когда-то была… очень близка со мной, мисс Таунзенд.
Кэрол понимала, что Эш нарочно провоцирует ее, но это ее не остановило.
— Но не сейчас?
Шторм, бушевавший в его глазах, не обещал ничего хорошего.
— Вы переходите все границы, но тогда и я воспользуюсь вашим примером.
— Дайте мне слово, что больше не увидите ее и никого, похожего на нее.
«Боже, помоги мне. Я говорю скорее как ревнивая женщина, чем кто-то другой».
— И чего будет стоить мое слово? Вы поверите тому, что я скажу?
Пару секунд Кэрол колебалась и мгновенно пожалела об этом. Когда Эш прошел мимо нее, его взгляд был уничтожающим. Он направился в холл, спустился по лестнице и вышел из дома.
На следующий день после ленча Кэролайн сидела в своей комнате и тупо смотрела на чистый лист бумаги, лежавший перед ней на столе, стараясь собраться с мыслями и, наконец, приступить к написанию письма. Она хотела послать его старому мистеру Блэкуэллу с заверениями, что все идет хорошо, но не знала, как правильнее выразить это.
«Я наслаждаюсь своим пребыванием в Лондоне и гостеприимством вашего внука».
Кэрол вздохнула. Нет, это не ложь, но письмо будет слишком коротким, если не добавить какие-то детали. Трудно было представить, как его дед воспримет описание ее неудач, с которыми она столкнулась при выполнении своих обязанностей. Она приведет достаточно доводов, квалифицирующих ее как ведьму. Подвергнет критике свой гардероб и признается, что она подвержена обаянию Эша, как любая другая женщина, несмотря на все ее установки и заявления в обратном.
«И куда-то исчез второй подсвечник из моей спальни, каким-то образом я ухитрилась разбить кувшин и проснуться абсолютно голой. Слава Богу, миссис Кларк хватает юмора, когда дело касается домашних мелочей. Но даже при этом я не могу не беспокоиться. И если Блэкуэлл узнает о моей бедности, мелкое воровство станет достаточным поводом, чтобы решить мою судьбу и лишить меня шанса на независимое будущее».
Пока все предполагают, будто Кэролайн унаследовала что-то от богатства ее дорогого деда, хотя это и не имело подтверждения. Для нее было несвойственно предавать огласке семейные неурядицы, а именно рассказывать всему миру о тех невзгодах, которые обрушились на нее. И трудно было представить реакцию Эша, если бы он узнал, что у нее есть профессия. Девушкам из хороших семей позволялось заниматься благотворительностью, правда, лишь до тех пор, пока это не занимало существенную часть их жизни и не превращалось в желание квалифицировать это как «дело», но профессия была вне вопросов. Кэрол всегда помнила об этом правиле, хотя и не принимала его. Она ничего не сообщала о своей работе в области педагогики в переписке с мистером Гордоном Блэкуэллом.
