— Но сейчас все иначе, Элеонора. И поверь, ради тебя я и дальше готов вести монашескую жизнь.
Застигнутая врасплох таким заявлением, Элеонора с недоумением смотрела на Дэймона.
— И как долго?
— Столько, сколько потребуется для того, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж.
— Да вы не продержитесь и месяца.
— Продержусь, Эль.
Его глаза светились такой уверенностью, так хотелось верить ему… Но было бы огромной глупостью опять поддаться его сладким обещаниям.
Гордо выпрямив спину, Элеонора указала Дэймону на окно, через которое он пробрался в спальню.
— Мне очень жаль, Дэймон, но у меня нет ни единой причины доверять вам снова. А теперь, будьте так любезны, уйдите из моей спальни и покиньте меня. Дальнейший разговор не имеет смысла.
Опять воцарилось долгое молчание.
— Ну что ж, хорошо, однако это еще не конец нашего разговора.
— Нет, конец.
— Нет уж, позволь не согласиться.
Как и было велено, он все же поднялся с кровати, но вместо того чтобы направиться к окну, медленно подошел к Элеоноре. Девушка стояла не двигаясь, но через несколько мгновений сообразила, что это было большой ошибкой. Не успев даже глазом моргнуть, она очутилась в его объятиях, вновь покрываясь густым румянцем от этой близости.
— Я не позволю тебе выйти замуж за Лаззару, Эль.
— Это не в вашей власти! — заявила она, упрямо вздернув подбородок.
Его глаза гневно сверкнули в ответ на такое открытое неповиновение.
— Ну тогда ты не оставляешь мне выбора, — прошептал он своим низким хриплым голосом, — и я вынужден наказать тебя еще одним поцелуем.
Сердце Элеоноры снова бешено заколотилось, когда его жадный рот приблизился к ее губам. И опять, будто прикованная к месту, она не нашла в себе сил к сопротивлению. Обхватив ладонями ее лицо, Дэймон похитил этот страстный, горячий, неистово-долгий поцелуй вместе с ее душой.
А когда, наконец, объятия ослабли, пульсирующая кровь прилила к ее вискам, и все тело горело. Элеонора попятилась, ошеломленная и взволнованная, чего он явно и добивался. Судя по выражению лица Дэймона, он, казалось, получал огромное удовольствие оттого, что она едва держалась на ногах.
— Как это низко и коварно с вашей стороны, — с горечью в голосе воскликнула она, — пользоваться своими неотразимыми приемами только для того, чтобы я не могла контролировать свое собственное тело! Ведь вы прекрасно знаете, как тяжело мне сопротивляться.
— Именно на это я и рассчитываю. — Он явно шутил с ней, это было заметно по его дразнящему взгляду. — И настроен я абсолютно решительно, Эль.
Дэймон нагнулся, чтобы вновь поцеловать ее, однако на этот раз Элеонора, собрав всю оставшуюся волю, резко отпрянула назад.
— Будьте вы прокляты, Дэймон, не подходите ко мне! Иначе я не ручаюсь за последствия.
Его губы опять изогнулись в иронично-насмешливой улыбке.
— Желание миледи — закон для истинного джентльмена, — ответил он, чуть поклонившись, и направился через комнату к открытому окну.
Остановившись там, Дэймон немного помедлил, а потом обернулся и сказал:
— Пообещай мне все же держать ухо востро, находясь рядом с Лаззарой, Элеонора. Злоключения, которые, возможно, будут происходить с ним и далее, могут подвергнуть твою жизнь опасности. Тебе следует со всей серьезностью отнестись к потенциальной угрозе.
— В настоящий момент единственной угрозой, которую я вижу, являетесь вы, — заявила она с ноткой раздражения в голосе.
— И все же пообещай мне это, Эль, — строго повторил Дэймон.
— Ну, хорошо, обещаю! А теперь-то вы, наконец, уйдете?
Сев на подоконник, Дэймон легко перелез через него и очутился на ветке дуба. И в голову Элеоноре тут же пришла мысль, что сегодня утром она первым делом заставит тетушкиных садовников отпилить эти ветви, чтобы отрезать путь Дэймону в ее спальню.
Она напряженно наблюдала, как он исчез из поля зрения, а затем, закрыв окно на щеколду, задернула шторы. Вернувшись к кровати, Элеонора нырнула под одеяло. Облокотившись на спинку между подушками, она сидела совершенно потрясенная поворотом сегодняшних событий.
Что и говорить, она повела себя как последняя шлюха, разрешив Дэймону вытворять с ее телом непозволительные вольности. Ее пальцы сами потянулись к лицу, коснувшись припухших губ. Элеонора вспомнила невероятное удовольствие, которое он подарил ей и которое, как он утверждал, было лишь маленькой каплей по сравнению с тем, что могло ожидать ее на супружеском ложе.
Сегодня ночью ему удалось не только сломить ее сопротивление. Но случилось нечто странное: он набрался наглости снова сделать ей предложение, чтобы таким образом заставить ее отказаться от попыток развивать дальнейшие отношения с Лаззарой.
Какая дерзость! Конечно же, невозможно было не оценить заботу о ее безопасности, однако как она вновь могла поверить в искренность его намерений? Более того, она практически не сомневалась, что как только Лаззара перестанет ухаживать за ней, Дэймон найдет способ избежать супружеских уз. Да и вообще, где гарантия того, что он действительно был искренен, когда делал ей предложение?
Элеонора тут же поклялась себе, что ни за что и никогда не выйдет за него замуж. Она была решительно настроена, жить так, как запланировала, и идти своим путем. Несомненно, сначала она должна будет побороть свою роковую страсть к бывшему жениху. Надо было признать, что этому негодяю пока удавалось провоцировать, сбивать с толку, обольщать и… бесконечно волновать ее. Дэймон обладал очаровательной способностью получать желаемое, а он открыто признавался, что хочет только ее.
Элеонора закусила нижнюю губу. Ей хотелось и проклинать и молиться одновременно: проклинать Дэймона и молиться о собственном спасении.
«Будь ты проклят, Дэймон, будь ты проклят…» — повторяла она, уткнувшись лицом в подушки.
Что бы он там ни говорил, она никогда не поверит, что он искренне хочет жениться на ней, а если даже и хочет, она никогда не согласится!
Осторожно спустившись по дубу, Дэймон стал размышлять о том, а в самом ли деле он так желает связать себя семейными узами. Надо сказать, что до сегодняшнего вечера ему и в голову не приходило, что история двухгодичной давности может повториться. Предложение руки и сердца, которое вырвалось в импульсивном порыве, удивило его не меньше, чем Элеонору.
Нет, безусловно, ему хотелось уберечь девушку от брака с Лаззарой. Дэймона пугали слепое и нелепое желание Элеоноры добиться искреннего чувства от этого прожженного ловеласа, а также ее идеализированные представления о любви и замужестве.
