— Это близ кофейни Вильгельми, — не сразу припомнил тот. — Мы потом с Митей там еще часок посидели — читали газеты, разговаривали, у него такие хорошие планы на будущую жизнь с Верой… Что же мне теперь делать? Я не могу забрать ее домой — у меня нет ни денег, ни сил ухаживать за дочерью.
— Мы сами отвезем ее в больницу, — предложила Наташа, — вот только скажите, куда нам ехать?
Оказалось, лежала несчастная в тихом месте, в Песчанке. И, отвезя старика домой и оставив ему денег, Наташа тут же обсудила с Лизой план своих действий. Запретив ей вставать и выходить из дому, Наташа велела Лизе дожидаться возвращения Никиты, а сама наказала Татьяне завтра же заехать к старику и везти его с собой на Литейный — посидеть в кофейне, вдруг «Митя» или его отец объявятся.
— А что будешь делать ты? — попыталась было обидеться ее диктату Лиза.
— Я возьму нашу «находку». — Наташа невесело кивнула в сторону разметавшейся на подушках молодой женщины: придя в себя с появлением в комнате ее отца, она какое-то время то плакала, то смеялась, разговаривала с ним и все порывалась уйти на свидание с Митенькой, а потом, когда старика, уже не способного больше без рыданий наблюдать всю эту картину, увели, вскоре заснула и теперь пребывала в неспокойном, мятущемся сне. — Я возьму нашу «находку» и отправлюсь с нею в больницу. Во-первых, она нуждается в лечении, а во-вторых…
— Что? — Лиза даже замерла от предчувствия.
— А во-вторых, я хочу исключить возможность того, что сейчас в больнице вместо этой несчастной находится наша Анастасия…
Глава 3
Слишком много секретов
— Вот мы и встретились, — сквозь пелену пробуждения услышала Анна до невозможного знакомый голос и открыла глаза. Над нею, изогнувшись точно хищная птица, стояла княгиня Долгорукая.
Мария Алексеевна была в том же платье, в каком Анна видела ее в последний раз, когда княгиню из имения Корфов увозили приставы. И, хотя на первый взгляд лицо и весь облик ее сохраняли приметы прежней Долгорукой, всегда тщательно следившей за своей внешностью и много времени уделявшей уходу за собой, нездоровье княгини и необычность положения, в котором она находилась, выдавала прическа — волосы на голове были уложены как попало, седые пряди выпадали из-под шпилек.
— Где я? — прошептала Анна, с трудом разлепив ссохшиеся губы, и, приподняв голову, медленно обвела взглядом комнату, в которой она лежала: белые стены, простой деревянный стул у зарешеченного окна и старая кровать. А еще какой-то странный аптечный дух — как будто пахло лекарствами. Анна провела рукою от лица — словно прогоняя видение Долгорукой, но Мария Алексеевна не исчезла, а жест вышел слишком плавным и слабым.
— Так ты не помнишь, куда отправила меня за убийство твоего распутного папеньки? — прошипела Долгорукая, с торжеством рассматривая Анну, которая пыталась подняться и сесть на постели поустойчивей. Однако ее вело из стороны в сторону, и для того, чтобы встать, Анне пришлось задержаться за спинку кровати, подтянувшись к ней на руках.
— Вы получили по заслугам, — промолвила она, наконец, поднимаясь и с усилием выпрямляя спину. Голова все еще немного кружилась, не хватало воздуха, но ясность восприятия уже возвращалась к ней.
Последнее, что Анна помнила, — сладкий и пряный аромат, который она вдохнула, когда наклонилась подать милостыню старику-инвалиду. Он сидел не на паперти Васильевского собора, а поодаль, в переулке — по-видимому, увечье помешало калеке приблизиться к основной группе просивших подаяние из опасения быть зажатым или что еще хуже — раздавленным в толпе. В тот момент закончилась служба, и из церкви стали выходить прихожане, от чего среди нищих случилась давка — каждый норовил пробраться поближе, чтобы протянуть руку поперек товарищей и поймать долгожданное пожертвование. Анна тоже подала несколько монет цеплявшимся за ее платье людям, но потом увидела этого несчастного и пожалела его. Она с извинениями и выражением крайнего сострадания на лице обошла собравшихся у входа в церковь бездомных и приблизилась к привлекшему ее внимание старику, который обреченно сидел на заднем крыльце храма и, безучастно свесив голову набок, протягивал дрожащую ладонь к случайным прохожим. Анна склонилась к несчастному и взяла за руку, чтобы положить в нее монеты, и тут старик поднял на нее глаза…
— Забалуев! — прошептала Анна, озаренная промелькнувшим в ее голове видением. — Конечно же, это был Забалуев!
— Э-э, — протянула Долгорукая, со злорадным вниманием вглядываясь в ее лицо, — да ты и сама-то больна! Видать не зря тебя сюда привезли! Будет у меня хорошая компания!
— Надо всех предупредить! — не слушая ее, продолжала додумывать Анна открывшееся ей. — Он все это время следил за мной! Он знает, что я подозреваю самозванца!
— И куда же это ты собралась? — насмешливо поинтересовалась княгиня, наблюдая за тем, как Анна открывает дверь, делая шаг в коридор. — Беги, беги, только далеко ты не уйдешь, разве что до первого санитара.
Анна, наконец, услышала ее — слова Долгорукой на мгновение озадачили.
— О чем вы, Мария Алексеевна? — повернулась к ней Анна, останавливая свой порыв поскорее выбраться отсюда.
— Да ты и впрямь, как слепая, — довольно рассмеялась княгиня. — Думаешь, что, как и прежде, можешь делать все, что захочешь, и распоряжаться судьбами других людей? Не-е-т, кончилась твоя власть! Ты теперь такая же, как и я — ты никто!
— Перестаньте пугать меня, Мария Алексеевна, — рассердилась Анна, — и объясните, куда меня привезли и почему?
— Почему — мне неведомо, но, видать, и ты умом тронулась, пока по заграницам ездила да со мною воевала, — кивнула Долгорукая, по-кошачьи приближаясь к ней и обводя руками комнату, — а куда — так ты оглянись, это же «тихий дом», где, как ты говорила, мне самое место. Да только вот сейчас ясно стало — и тебе тоже!
— «Тихий дом?» Боже! — побледнела Анна. — Это какая-то ошибка, этого не может быть… Кто здесь есть, выпустите меня! Позовите кого-нибудь! На помощь, на помощь!
Анна оттолкнула зловеще тянувшуюся к ней Долгорукую и выбежала в коридор, но у лестницы ее перехватил дюжий санитар и потащил обратно, увещевая на ходу — «Ну чего раскричалась, чего забегала? Мы тебе микстурку дадим, и все пройдет, все забудется…»
— Что случилось? — На шум из первой у выхода двери выглянул благообразного вида немолодой мужчина в белом халате и дал знак санитару, чтобы тот на минуту остановился.
— Да вот Вера чем-то разволновалась, — кивнул тот, слегка ослабляя хватку и опуская Анну на пол, чем она тут же воспользовалась и бросилась к незнакомцу.
— Послушайте, это какая-то ошибка! Меня зовут Анастасия Петровна, я — баронесса Корф, меня похитили…
— Вас нашли на улице, опознали и вернули сюда, где вы, Вера, находились последние две недели, да и то из уважения к вашему покровителю, — мягко сказал мужчина, о чем-то перемигиваясь с санитаром.
— Покровителю? — растерялась Анна.
— Да, — ласково произнес врач, — он является опекуном молодого барона Корфа, помните? А вы любили его…
— Кого?! Опекуна? — в ужасе воскликнула Анна, отшатнувшись от мужчины в халате.
— Барона, — так же мягко продолжал пояснять тот, — но он не захотел на вас жениться, вот вы и расстроились немного, заболели. Стали всем говорить, что вы — баронесса Корф…
— Но я и есть баронесса Корф! — побледнела Анна. — Меня и княгиня Долгорукая узнала, спросите у нее…
— Ваша соседка? — улыбнулся доктор. — У княгини заболевание посложнее, а одержимость ее — и того давняя.
— Но я не сумасшедшая! — попыталась возразить Анна, вдруг с ужасом осознавая, что врач не слушает ее и тем более — не верит.
— Все так говорят, — вздохнул доктор, — но ничего. Полежите, отдохнете. У нас заведение чистое, здесь все персоны благородные. Попьете лекарства, подышите свежим воздухом и барона своего забудете. Алексей!
Анна хотела было снова оттолкнуть подкравшегося к ней со спины санитара, но тот и глазом не дал моргнуть — смял в охапку и уволок в уже знакомую Анне комнату, а пришедший следом врач быстро сделал в предплечье какой-то укол, отчего у Анны голова сначала закружилась, и она перестала чувствовать руки и ноги, но потом это ощущение прошло, и Анна как будто провалилась в пустоту. Она утратила ко всему интерес: видела, слышала, но оставалась равнодушной. Ей расхотелось что-либо доказывать, куда-то бежать, а тем паче — подниматься с кровати. И даже смотреть на потолок было скучно — Анна закрыла глаза и перевернулась на бок, но тут же столкнулась взглядом со взглядом Долгорукой, которая стояла перед нею на коленях, уперев локти в край кровати и ладонями подпирая подбородок.
— А вот кричать и бегать не надо, — с материнской заботливостью произнесла она, — от этого — только хуже. Ты лучше полежи спокойно да подумай, за что тебя Бог наказал и покайся.
