Это замечание одновременно удивило и заинтриговало Грея.
— Вот и хорошо.
— Подобные вопросы вы будете обсуждать с ними только в моем присутствии. Если же я попрошу прекратить дискуссию, вы немедленно это сделаете. Вы согласны на такие условия?
— Разумеется. У меня нет никакого желания волновать мисс Перчейз столь пикантными подробностями.
— Я все же до сих пор не поняла: зачем вы так стараетесь?
Она имела полное право подозревать его в недобром умысле, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.
— Хочу выиграть пари.
— У вас все еще нет никаких шансов. Впрочем, — выражение лица Эммы стало задумчивым, — сейчас вы впервые сделали шаг в правильном направлении.
Герцог Уиклифф привез с собой все для ленча и троих слуг, которые должны были подавать еду. Хотя трапеза и выглядела немного необычно — все сидели на одеялах, расстеленных на траве, а лакеи в ливреях обносили присутствующих жареными цыплятами и сандвичами с огурцом, — девочки были в восторге. Эмме тоже очень понравилось, но она ни за что не призналась бы в этом герцогу.
Грей сидел, окруженный воспитанницами, и жевал сандвич. Эмме показалось, что сегодня он не такой, как обычно. Вчерашний поцелуй тоже был другим — она не почувствовала себя потрясенной, как в первый раз. Этот поцелуй был поистине божественным. Бессонные ночи ей теперь обеспечены.
— Значит, вы хотите расширить курятник? — Тристан сидел рядом с ней, скрестив по-турецки ноги.
— После войны цены на говядину здорово подскочили. Дворяне, возможно, все еще могут ее себе позволить, но я полагаю, что остальное население Лондона перешло на рыбу, курятину и свинину. Из Хаверли можно было бы поставлять на рынок кур…
— Пожалуй, это увеличит доходы поместья, — кивнул Тристан.
— Я знаю, что этого недостаточно, чтобы выиграть пари. — Эмма положила на стопку бумаги со своими записями персик, чтобы листки не унесло ветром. — Но ведь надо учитывать даже самую малость.
Грей молча посмотрел на нее и вернулся к разговору с Джулией и Генриеттой. Эмма вздохнула.
— Не грустите. — Тристан сорвал маргаритку и протянул ее Эмме. — Еще немного, и мы уедем из Гемпшира.
— О! Дело не в этом, — улыбнулась Эмма. — Мне нравятся такие пикники, как сегодня.
По правде говоря, мысль об отъезде Уиклиффа ее совсем не радовала. Жизнь, конечно, сильно упростится, но станет ли она счастливее?
— Мисс Эмма, прошел уже почти час. Мы можем продолжить урок?
Она объясняла старшим девочкам, что такое повеса, перечисляя многочисленные ситуации, которых желательно избегать. Уиклифф, безусловно, прав в одном: у нее нет практического опыта, а тема была крайне важной — особенно для Джейн и Мэри. Их дебют в обществе состоится очень скоро, а встречи с великосветскими ловеласами, как правило, небезопасны.
— Да, конечно.
— А мы обратно к нашим курам? — Тристан, поднявшись, подал Эмме руку.
Она позволила ему помочь ей встать.
— Нет, мне необходимо присутствовать на этом уроке.
— Я думал, что вы сегодня собирались наблюдать за ними издалека?
— Да, собиралась. Но эта тема требует моего особого внимания.
— И какие же слова мудрости обратит сегодня его светлость к своей пастве?
— Я буду объяснять им, кто такой повеса.
— Нет, правда?
— Правда. Хочешь поделиться с классом своим личным опытом?
Дэр взглянул на воспитанниц с комическим ужасом.
— Благодарю покорно, я лучше пойду прогуляюсь.
— Вы тоже повеса? — сощурив глаза от солнца, поинтересовалась Лиззи.
Виконт смущенно откашлялся:
— Извините меня, дамы, но Бламтон сказал, что пойдет сегодня ловить рыбу в утином пруду. Пожалуй, я к нему присоединюсь.
Тристан исчез за деревьями, а Лиззи обратилась к Уиклиффу:
— Так он повеса?
— Боюсь, не слишком образцовый.
Эмма все равно не допустит, чтобы он прочитал ее воспитанницам лекцию о похождениях распутников.
— Я считаю, что это очко в пользу лорда Дэра, — возразила она.
Слуги, убрав остатки ленча, отошли к каретам. Эмма расположилась напротив Уиклиффа, так чтобы видеть выражение его лица и в случае необходимости остановить урок, как они и договорились. А ему это давало возможность смотреть на Эмму в течение часа и совершенно точно определять, какое впечатление производит на нее его речь.
Эмма, глубоко вздохнув, приготовилась слушать. Что бы он ни говорил, это нисколько ее не смутит — пусть даже не надеется.
— Все готовы? — Девочки закивали, и Грейдон наклонился вперед, уперев локти в колени. — Отлично. Пожалуй, мы начнем с основного: вы знаете, в чем разница между мужчинами и женщинами?
— Ваша светлость! — вырвалось у мисс Перчейз. Она густо, до корней волос, покраснела.
— Да, мисс Перчейз? — с деланным удивлением спросил Уиклифф.
Эту дискуссию, похоже, вообще не следовало разрешать.
— Я не знала, что вы будете объяснять… такие вещи, — запинаясь, пробормотала латинистка.
— Что значит «такие вещи»? — спросила Лиззи.
— Достаточно сказать, ваша светлость, — вмешалась Эмма, — что мои ученицы знакомы с основами анатомии.
— А-а! — понимающе кивнула Элизабет. — Вы имеете в виду груди и мужские органы.
Уиклифф чуть не поперхнулся. Эмма взглядом запретила ему комментировать определение Лиззи. А Лиззи ждет откровенная — с глазу на глаз — беседа о недопустимости такого развязного разговора со старшими.
— Полагаю, этого определения достаточно, — нашелся наконец Грей. — Таким образом, повеса знает все о грудях и… мужских органах и о том, как хорошо они сочетаются.
— И поэтому ему так нравится целовать дам? — Лиззи невозможно было остановить.
— Помолчи, Лиззи, — сказала Джейн. — Пусть Грей объяснит.
Эмме тоже было любопытно услышать объяснение Уиклиффа.
— Да, продолжайте.
— Повеса… знает, что любят женщины. Например, женщины любят, когда их целуют. Им также нравится, когда на них обращают внимание, говорят им комплименты и приглашают танцевать. Все дело в том, что повесам удается делать это лучше, чем остальным.
Эмма задумалась. Он не приглашал ее танцевать, но остальное из перечисленного проделал. И ей это понравилось. Очевидно, именно потому, что делал он все очень умело. С одной стороны, ей хотелось бы узнать, в чем еще он силен, а с другой — она опасалась, что его таланты могут прийтись ей по душе.
— Другими словами, повесы любят играть с чувствами женщин? — спросила она, сложив руки на коленях.
— Да, но не все. Некоторые из них просто от природы… обаятельны.
— А какое имеет отношение обаяние к тому, чтобы обманом завоевать сердце женщины? — спросила Генриетта.
