Она с удовольствием разъяснит ему его ошибку.
— Джордж очень воспитанный ребенок... в отличие от некоторых.
Сэр Роберт поднял на нее глаза и нахмурился.
— Понятия не имею, что вы имеете в виду.
— Вы мне солгали.
— Мы что, снова возвращаемся к тому же?
— Вы мне сказали, что интерес ко мне мистера Брайса есть следствие вашего ухаживания. Но вы прекрасно знаете, что его интерес предшествовал вашему.
— Он вам это сказал? И вы поверили? — Он со вздохом прикрыл глаза, потом вновь открыл их. Они были полны снисходительного терпения. — Конечно, поверили! — Он потянулся к ее руке. — Дорогая моя девочка, вы слишком великодушны для своего блага. Вы верите в лучшее во всех людях. Не так ли? Даже этому негодяю...
Аделаида отдернула руку.
— Почему просто не назвать меня простушкой, и все?
— Прошу прощения?
— Скажите, сэр Роберт, какого цвета мое зимнее пальто?
— Ваше пальто?
— Мое зимнее пальто.
На лице сэра Роберта было написано полное недоумение.
— Я... То есть...
— Вы не знаете. Не так ли? — Она склонила голову набок и мило улыбнулась, насмехаясь над его покровительственным тоном. — Конечно, не знаете.
Ваше ухаживание началось весной.
— Какое отношение это имеет ко всему? Какой чепухой он наполнил вашу голову?
— Никакой чепухи нет. Просто картинка. Прелестная картинка: я в моем голубом зимнем пальто.
— Он мог узнать его цвет от кого угодно.
Про цвет Коннор узнать мог, а вот насчет оборванной подкладки... Это случилось с ней как-то утром по дороге, и уже вечером все было починено.
— Он узнал об этом, потому что видел собственными глазами.
Сэр Роберт сделал глубокий выдох.
— Возможно, вы правы. И, признаюсь, я был бы очень рад получить доказательства этого. Я сожалел, горько сожалел, что привлек к вам внимание этого негодяя. Если из-за какого-то поворота судьбы он заинтересовался вами до того, как мы с вами встретились, это сильно облегчит мою совесть...
— Ох, прекратите! — с отвращением перебила она его. — Имейте по крайней мере достоинство признаться во лжи, прежде чем вас уличат в ней. Даже ваш брат ведет себя иначе.
Сэр Роберт поджал губы.
— Не сравнивайте меня с ним.
— Как же я могу не делать этого, когда ваши мотивы в предложении брака были одинаковы? Все время не было никакого поворота судьбы, — горько продолжала она. — Он заинтересовался мной, вы об этом узнали и стали ухаживать за мной назло ему. Это так просто и так инфантильно!.. — Она поморщилась. — Вы двое деретесь, как дети якобы из-за куклы, когда просто хотите разбить друг другу нос.
— Из-за куклы? Аделаида... — покачал головой сэр Роберт.
— Мое имя мисс Уорд до того момента, как я стану миссис Брайс.
Он посмотрел на нее так, словно она дала ему пощечину.
— Вы не можете иметь в виду такое.
— Уверяю вас — могу.
Он открыл рот, закрыл его, потряс головой, и шея его начала багроветь.
— Вы ведете себя неразумно.
Снова этот его снисходительный тон! Который только подлил масла в огонь ее гнева.
— А вы не умеете проигрывать. Но игра окончена, сэр Роберт. Победил мистер Брайс.
— Я не проигрываю типам вроде Брайса! — рявкнул он и протянул руку, стремясь схватить ее запястье.
— Отпустите меня! — ахнула она. — Отпустите...
— Он ублюдок! Незаконнорожденный! — прорычал сэр Роберт. — Незаконный сын хищной шлюхи!
— Отпустите!
Аделаида попыталась вывернуть руку и вскрикнула от боли, потому что его пальцы больно вонзились в ее кожу. От боли и страха она стала царапать ногтями его руку, пока он ее не выпустил.
Сэр Роберт грубо выругался и двинулся к ней так быстро, что Аделаида слишком поздно сообразила, что он намеревается сделать. Он ударил ее кулаком по щеке, и сила этого удара отбросила ее на маленький столик, стоявший сбоку. Ее бедро стукнулось о дерево, ноги подкосились. Не видя света, она попыталась за что-то ухватиться и наткнулась на край картины, висевшей на стене за столиком. Но та не удержала ее вес. Аделаида, картина и столик с шумом свалились кучей на пол.
Боль была ошеломляющей. Потеряв ориентировку, Аделаида отчаянно завозилась в дебрях сброшенных со столика вещиц, пытаясь отползти подальше. Что-то мелькнуло над ней, и перед ее глазами замаячила темная фигура сэра Роберта... А потом она вдруг исчезла.
На ее месте возникла Изабелла со старым отцовским дуэльным пистолетом в руке. На какой-то жуткий миг Аделаида поверила, что сестра убила барона. Но выстрела не прозвучало.
Преодолевая боль и шум крови в ушах, она постаралась сообразить, что произошло. Изабелла схватила ее за руку и помогла подняться на ноги. Комната качнулась перед ее глазами и успокоилась.
— Возьми это, — произнесла Изабелла, пихая ей в руку пистолет. — Возьми его!
Аделаида, не глядя, схватила его и подтолкнула сестру себе за спину. Ее внимание сосредоточилось на сэре Роберте. Он медленно поднимался с пола, тоненькая струйка крови стекала по его виску. Аделаида только моргнула, заметив это. Это не было раной от пули, осознана она. Изабелла, наверное, просто ударила его пистолетом.
О, слава Богу!
— Сука! — прорычал барон и, покачиваясь, шагнул к ним. — Я тебе...
— Вон! — Аделаида подняла пистолет и направила его прямо ему в сердце, моля небо, чтобы у нее хватило храбрости нажать на курок. — Убирайтесь прочь!
Сэр Роберт замер на месте. Хищным взглядом он окинул ее, пистолет, Изабеллу... потом снова вернулся к ней.
— Вы об этом пожалеете! — словно выплюнул он, тыча в них пальцем. — Запомните мои слова: вы пожалеете, что пошли мне наперекор!
Аделаида уже жалела, что их пути вообще пересеклись. Она хотела швырнуть ему в лицо тысячу оскорблений, океан угроз и обещаний возмездия. Но она сдержалась. Они лишь пробудят в нем желание ответить, а ей больше всего хотелось, чтобы он убрался из ее дома. Однако прежде чем это произошло, казалось, минула вечность. Злобно искривив губы, сэр Роберт повернулся и направился к выходу.
Когда входная дверь с шумом захлопнулась за ним, Аделаида бессильно опустилась на пол. Изабелла последовала за ней и крепко обняла сестру за плечи.
— С тобой все в порядке? Он сильно тебя поранил?
«Да и еще раз да!» — подумала Аделаида.
Щека зверски саднила, казалось, что каждый удар сердца мучительно отзывался в ней. Но она будет жить. Они наконец были в безопасности. Вместо ответа она схватила ладошку сестры и крепко сжала ее.
Аделаида никогда не могла потом вспомнить, сколько они так просидели, ошеломленные, среди обломков и осколков. Тишину нарушали только их прерывистое дыхание, завывание ветра за окном и привычные скрипы и шорохи старого дома. Прошло то ли две минуты, то ли полчаса, и постепенно пульс ее стал успокаиваться, а болезненно сжавшийся желудок расслабляться.
