— Позвольте мне, — прошептал Йен, и она почувствовала его пальцы в своем лоне.
У Бет перехватило дыхание, и бедра ее приподнялись. Йен ввел в нее два пальца и обвел ими вокруг влажной прядки волосков. Бет была готова.
А он был готов уже много недель. Он просунул колено между ее бедрами и кончиком жезла раскрыл ее перед собой.
— Пожалуйста, Йен… — простонала Бет.
— Пожалуйста — остановиться? — пробормотал он.
— Нет…
Он улыбнулся, касаясь ее губ.
— Пожалуйста что, Бет? Что я должен сделать?
— Вы знаете.
— Я плохо понимаю намеки, вы должны мне прямо сказать.
— А теперь вы меня дразните.
Йен коснулся языком ее губ.
— Вам нравится, когда вас дразнят. Вам нравится прятаться со мной в потаенных комнатах и задирать юбки, когда я прошу вас.
— И это называется дразнить.
— Вам нравится феллатио и куннилингус?
— Нравится, но если признаться, я никогда не занималась ни тем, ни другим.
— Нет? — удивился он. — А я думал, вы светская женщина.
— Я думала, что была в этом неуклюжа.
— Вы были прекрасны. Вы и сейчас прекрасны.
Она прикусила губу, делая ее красной и привлекательной. Скромная Бет краснела от того, что он, голый, лежит на ней. Она всегда смешила его.
— Пожалуйста, Йен, — прошептала она. — Я хочу чувствовать вас внутри.
Йен напрягся.
— Да!..
Его жезл оказался слишком большим. Прошло девять лет с тех пор, как мужчина касался ее тела, и ему было трудно в нее войти. Его жезл был велик для нее.
Йен тихо стонал, проталкиваясь через узкий проход. Он набрал в грудь воздуха и прижался к ее груди. Он не смотрел нее, повернув голову так, что взгляд Бет упирался в его скулу и мокрые от дождя волосы.
— Я делаю вам больно? — спросил он.
— Нет.
— Хорошо, — он сделал первую попытку, — хорошо…
Он нажал снова, и Бет зажмурилась. Его жезл был таким большим и так глубоко вошел в нее, что казалось, ее разорвет на части.
И это давало приятное ощущение.
— Йен!.. — простонала она. — Я развратная, я развратная, грешная женщина, но я не хочу, чтобы вы останавливались.
Йен не ответил. Он медленными движениями толкал свой толстый и затвердевший жезл.
— Глубже, быстрее… Пожалуйста…
Бет крутила бедрами, он всем телом опустился на нее. Йен опирался на руку, а другой собрал ее волосы в кулак и щекотал ими ее груди и чувственные соски.
Потом он наклонился, лизнул один сосок и втянул его в рот. Она смотрела, как блеснули его зубы, как язык коснулся соска, как порозовевшая кожа тянулась к его губам. Йен прикрыл глаза, кончики ресниц мягко легли на его щеки, и было так приятно.
Бет выгнулась, их тела соединились. Давно забытые ощущения вызывали в ней желание еще шире раздвинуть ноги. Она легла поверх покрывала и выгнулась.
— Ты его чувствуешь? — спросил Йен.
Дюжина ответов пронеслась в голове Бет, но она лишь выдохнула:
— Да!
— Ты такая сильная, моя Бет. Ты сжимаешь меня с такой силой!
— Он улыбнулся.
Ни один мужчина никогда не говорил ей непристойностей. Только распутные девушки говорили их, но она и подумать не могла, что услышит их от красивого мужчины.
— Сожми меня покрепче, любовь моя, — прошептал он. — Ты делаешь это чертовски хорошо.
— Хорошо, — повторила Бет и напрягла мышцы, а он застонал.
Йен получал удовольствие.
Она пыталась сказать ему, чтобы в ответ он наговорил ей непристойностей, но не могла подобрать слов.
— Я хотел тебя еще в «Ковент-Гардене», — сказал Йен. — Мне хотелось, чтобы ты оседлала меня там, в темноте, когда я подобрался к тебе.
— В театре?
— Прямо там, в той проклятой ложе, во время оперы. Я бы овладел тобой, ты стала бы моей — Он положил руку ей на шею, на том месте, где остался след любовного укуса. — Я пометил тебя.
Бет улыбнулась и дотронулась до его шеи.
— А я пометила тебя.
Он переплел пальцы с ее пальцами и прижал ее руку к кровати.
— Стань моей.
В такую минуту никто не возражает.
— Моей навсегда. Навсегда, Бет!
Навсегда… Ее тело подхватило ритм его движений, только кровать скрипела, массивная кровать из красного дерева, сделанная для таких мужчин, как Йен, которые любят своих женщин.
Она была его любовницей. Бет смеялась от восторга. Находиться с Йеном было отнюдь не благопристойно, но она чувствовала себя свободной впервые в жизни. Она лежала под ним и, казалось, расправляла крылья.
Бет снова рассмеялась. Она раскинулась на кровати, насколько это было возможно. Йен лежал с закрытыми глазами. Он ускорял свои толчки, его бедра трудились с такой силой, как будто он в последний раз овладевал женщиной.
Он прижал ее к матрацу, навалившись на нее всей своей жестью, его пот капал на Бет. А по окну стучал дождь, и раскат грома заглушил голос Бет, когда она громко вскрикнула от наслаждения.
Йен закричал, не дождавшись грома. Блеснула молния, на мгновение стало светло. Бет увидела очертания тела Йена, обострившиеся черты его лица и рыжие волосы.
В эту минуту Йен открыл глаза, они распахнулись, как два восходящих солнца, и он посмотрел прямо в глаза Бет.
Бет затаила дыхание. Впервые со дня их знакомства Йен смотрел ей прямо в глаза.
Глаза у него, как она знала, были золотистыми, но не знала, что его черные зрачки имели зеленый ободок. Пристально глядя на нее, он перестал двигаться, как будто то, что он видел, поглощало все его внимание. Он не моргая смотрел ей в глаза.
Удивленная, она коснулась его лица.
— Йен?..
Йен вздрогнул и повернул голову, а когда снова повернулся к ней, его взгляд был устремлен куда-то в сторону и их взгляды не встречались.
Сердце Бет дрогнуло.
— Нет, пожалуйста, не отводи взгляда.
Он закрыл глаза и, наклонившись, поцеловал ее.
— Почему ты на меня не смотришь? — спросила Бет. — Что-то со мной не так?
Он снова открыл глаза, но избегал ее взгляда.
— Ничего. Ты само совершенство.
— Тогда почему?
— Я не могу этого объяснить. И не проси меня объяснять.
— Извини, — прошептала Бет, и глаза ее наполнились слезами.
— Не плачь. — Он поцеловал ее в мокрую щеку. — Сейчас наступило время радости.
— Знаю.
Он все еще был в ней. Ощущения были восхитительны.
«Не жажди того, чего нельзя получить, — напомнила она себе. — Получай удовольствие в том, что доступно тебе». Такие мысли помогали Бет пережить тяжелые дни.
Она захотела от Йена всего, и тело и душу, когда поняла, что этого он не может ей отдать. Он отдавал ей все, что мог: телесные наслаждения и минутные радости. Она просила у него настоящей греховной связи. И если она страдала от того, что не могла получить большего, то в этом она сама была виновата.
