– Чудесные иллюстрации, – согласилась Оля. – Такие дремучие все, совершенно сказочные. Машенька в ледяном дворце хороша, а Печинога – так просто чудище аксаковское… А кто этот Туманов?
– Владелец модного игорного дома на островах, – сухо сказала Софи.
– А! Дом Туманова? Слыхала, слыхала, – Оля отчего-то оживилась. – Так он же богат несметно. С ужасной репутацией и родом откуда-то из самых низов. Как же ты с ним познакомилась?
– Случайно, абсолютно случайно, – Софи упрямо выпятила подбородок.
– Так ли? – спросила Оля и о чем-то задумалась.
Глава 6
В которой Оля Камышева и Софи Домогатская беседуют о революции, а Михаил Туманов рассказывает Иосифу Нелетяге кое-что о своей юности
На улице решили не брать извозчика, пройтись пешком до Олиной коммуны, которая располагалась в доходном доме на 4-Рождественской улице, недалеко от Овсянниковского сада. Шли не торопясь. Софи кидала вокруг внимательные, профессионально цепкие взгляды, часто оглядывалась. Оля горестно всплескивала руками:
– Обидно! Обидно мне за Элен, право! Вот так люди гибнут. Перестают мыслить, опошляются, погружаются в этот обывательский засасывающий быт. Не видят дальше собственного носа, забывают обо всех возвышенных целях, о чужом горе…
– Мне кажется, что Элен счастлива, – флегматично заметила Софи.
– Тем хуже! – темпераментно вскричала Оля. Прохожие оборачивались на нее, но она этого не замечала. – Тем хуже для нее, если это мелкое, сиюминутное счастье заслонило для нее все великие перспективы мировых задач, которые стоят перед нынешним поколением. Для настоящего дела она погибла. Но что ж осталось? Сыпь, цитрусы? Какашки, которые слопал раскормленный мопс?! Какая гадость!
Софи слушала задумчиво, наматывая на палец локон, а потом серьезно спросила:
– А что, Оля, настоящие борцы за народное дело, они что же – вовсе не какают?
На несколько секунд Оля онемела.
– Знаешь, – использовала паузу Софи. – Я как раз хотела с тобой посоветоваться. Это глупость, конечно, но мне кажется, что за мной следят.
– Следят?! За тобой? – Оля мигом подтянулась, даже сама походка ее стала более четкой и экономной в движениях. – Когда ты заметила? Отвечай, голову к земле опусти… Они, некоторые, могут по губам читать, их специально учат…
– Уж несколько дней. Как в Петербург приехала. Всегда один и тот же. Он даже не прячется. Вон, сейчас сзади идет, оглянись – увидишь. Большой такой, с русой бородой, в сапогах… Видишь?
– Вижу! – ответила Оля, тоже внимательно разглядывая плиты тротуара. – И ничего не понимаю. Он вовсе на шпика не похож. Те серые, незаметные, а этот… такого в любой толпе разглядишь… И отчего же за тобой? Ты у себя литературу какую-нибудь запрещенную хранишь? Листовки, прокламации?
– Да нет! Зачем мне?
– Не понимаю… Что ж, он так за тобой и ходит?
– Вот так и ходит… Вроде ничего плохого. Но… жутковато как-то…
– Понимаю… это опасно может быть… Вдруг у него мания какая-нибудь…
– Да не пугай ты меня еще! Я и так боюсь!
– Я сейчас! – решительно сказала Оля, и, прежде, чем Софи успела ей помешать, развернулась на каблуках и направилась к могучему русобородому мужику, который неторопливо шел вслед за девушками по улице и глазел на витрины магазинов.
– Зачем вы за моей подругой ходите? – остановившись вплотную к преследователю, Оля задрала вверх треугольный подбородок. – Ее это пугает. Это бестактно и невозможно. Я в полицию обращусь. Кто вы такой?
– Я? – мужчина слегка попятился, видимо смущенный неожиданным напором. – Я – Калина Касторский. А вы кто же будете?
– Я – Ольга Камышева. Настоятельно прошу вас оставить Софи в покое.
– Никак невозможно, – вздохнул Калина. – Деньги вперед уплачены, я уж их проел-пропил почти. Никак невозможно, уж простите покорно, и барышня пусть простит, коли ей в докуку…
– Как – деньги? Какие деньги?! – теперь уж запаниковала сама Оля. – Кто вам платил? За что?
– А этого вам знать не велено, – Касторский смущенно пожал могучими плечами. – Никак не могу сказать, хоть вы меня на куски режьте…
– И что ж – вы так и будете ходить?
– Так и буду, – подтвердил Калина. – А вы, барышня Ольга, – идите, идите, не мешайте мне здесь. А я вам мешать не стану. Так и миром выйдет…
Крайне обескураженная Оля вернулась к Софи и рассказала о результатах переговоров с преследователем. Калина между тем с внимательным интересом рассматривал витрину магазина, в котором продавались дамские корсеты.
– Знаешь, он не кажется опасным, – закончила Оля свой рассказ. – Но все это крайне глупо. Может быть, это твой Петр Николаевич нанял его за тобой следить?
– Да нет, что ты! – воскликнула Софи. – Пьеру такое и в голову никогда не придет!
– Тогда просто не знаю, – вздохнула Оля. – По крайней мере он не филер, за это я, пожалуй, могу поручиться.
– Ну ладно, – подумав, сказала Софи. – Если избавиться от него нельзя, то пусть ходит… Как, ты говоришь, он назвался-то?
Оля повторила и тут же, сочтя тему исчерпанной, снова заговорила о болоте бытовой пошлости, которое засасывает образованных женщин и не дает им посвятить себя борьбе за освобождение трудового народа. Впрочем, через некоторое время какая-то новая мысль пришла ей в голову.
– А что ж у тебя с Тумановым-то? Расскажи, – попросила она.
– Ничего! Зачем тебе? – разом ощетинилась Софи.
– Просто интересно, – примирительно сказала Оля. – Может такое быть? Или ты полагаешь, что я, кроме идейных вещей, уж и чувствовать ничего не могу? Я ж, как и ты, девица. Идеи идеями, а любопытство-то девичье за пояс не заткнешь. А тут еще такая фигура экзотическая… Объяснила ли?
– Пожалуй, да, – подумав, согласилась Софи.
– Так расскажи мне. Опасаться тут тебе нечего совершенно. Знаешь ведь, насколько я неболтлива. И по природе так, а уж нынче, в условиях сплошной конспирации… Скоро и вовсе говорить разучусь…
– Ну, уж это-то тебе не грозит! – искренне рассмеялась Софи. – В крайнем случае будешь молчать от собрания до собрания и от митинга к митингу…
– Я тебе сто раз говорила, Софи, – Оля нахмурилась. – Ты зря так легкомысленно ко всему этому относишься. Это не доведет до добра. Оттого, что наше с тобой сословие делает вид, будто не замечает симптомов болезни, излечения не наступит. Болезнь надо лечить. Если придется для спасения жизни больного, то и хирургическим путем…
– Оля, ты знаешь, я не верю в то, что бомбами и убийствами случайных людей можно вылечить общественную болезнь.
