— Это верно. — Хантер поджал губы. — И я благодарю за это Бога.
Он вернулся к столу и сел на стул.
— Хорошо. Значит, договорились. Тогда вперед. Нам нужно продумать план.
— А что глупого? — спросила Линетт. — Мы собираемся проводить вместе каждую ночь. Какая разница?
— Обе идеи лишены разумности. Если бы ты была поумнее, ты бы отказалась от них.
— Никогда не думала, что ты когда-нибудь превратишься в моралиста.
Хантер бросил хмурый взгляд.
— Обидно, о тебе этого никак не скажешь.
— И что ты хочешь заявить? — голос Линетт стал подозрительно мягким.
— Только то, что ты бросаешься во все это, даже не думая о последствиях.
Брови Линетт изумленно взлетели вверх, и Хантер смутился.
— Ну, хорошо, хорошо. Я знаю. Не мне говорить об импульсивности. Но, черт побери, Линетт, я думаю только о твоем благе.
— Спасибо, я сама в состоянии решить, что для меня хорошо, а что плохо.
Хантер опять поморщился, задетый ее сухим тоном.
— Делай, как хочешь. Мне все равно. Нет необходимости спать на софе. Иди в бывшую комнату Ти наверху.
Хантер собирался поначалу спать в комнате, находящейся рядом с комнатой Ти, но вспомнил, что он будет отдален от Линетт только тоненькой перегородкой, и от этой мысли ладони вспотели. Спать у костра, на природе — это одно дело. Но быть в нескольких метрах от этой женщины в одном доме, было совсем другое. От таких рассуждений у Хантера участился пульс.
— Да ладно, — продолжал он, — можешь занять мою комнату. Там более удобная кровать. А я посплю на сеновале.
— О, Хантер, нет. Я не смею даже просить. Это слишком много для меня.
— Ты меня не просила. Я сам предложил. Поэтому тебе лучше молча воспользоваться предоставившейся возможностью. Я буду время от времени заходить и выходить, подготавливая все необходимое для завтрашней поездки. Поэтому мне будет удобнее спать вне дома.
Линетт колебалась. Было бы, конечно, намного удобнее, если бы Хантер спал на сеновале.
— Если ты так считаешь… Хантер кивнул и протянул ей керосиновую лампу.
— Вот. Возьми и поднимайся наверх. А я начну готовиться.
Линетт чувствовала себя разбитой и уставшей. Мысль об отдыхе была так сооблазни-тельна. Но она ощущала смутную вину, потому что Хантер остается один заниматься приготовлениями.
— Может, мне помочь тебе? Хантер покачал головой.
— Все в порядке. Я знаю, где что лежит, поэтому сам все сделаю быстрее.
— Хорошо.
Линетт взяла лампу и поднялась на второй этаж, оставляя Хантера одного.
Было очень странно направляться в комнату Хантера Тиррела. Наверху она увидела две двери, одна из которых была открыта. По-видимому, действительно, это комната Хантера. На спинке кровати висела темная мужская рубашка. Стены ничего не украшало, никаких картин. На вешалках почти ничего не висело. Комната предназначалась только для сна. Линетт поняла, что хозяин мало здесь бывает.
Постель была разостлана, простыни смяты, как бывает, если кто-то в спешке спрыгнул с кровати. Линетт подошла к постели. В подушке была ямка — место, где лежала голова Хантера. Мысль о том, что она будет лежать в кровати, где только что спал Хантер, почти деля постель с ним, заставила девушку затрепетать. Она провела рукой по подушке и простыне, в душе надеясь ощутить сохранившееся тепло его тела. Но постель была холодная, и Линетт отметила, что между тем, лежать в постели Хантера или в постели с Хантером, есть огромная разница.
Линетт поставила лампу на прикроватную тумбочку и начала расплетать волосы. Сев на край кровати, она стала снимать туфли и расстегивать блузку, когда вдруг поняла, что не захватила с собой ночную рубашку. Когда она вошла в дом, то забыла забрать свой чемодан, оставшийся на лошади. Вздохнув, женщина снова начала надевать туфли и собралась идти за своим багажом. И тут в дверь постучали.
— Линетт? — послышался голос Хантера за дверью.
Сердце стало тяжело ухать, и она поспешила открыть дверь. На пороге стоял Хантер, держа в руке чемодан.
Он сконфуженно посмотрел на нее, потом опустил глаза на выглядывающие из-под юбки босые ноги. Резко вскинув голову, он сухо сказал:
— Я ставил в стойло твоего коня и нашел вот это.
Он протянул чемодан, и Линетт потянулась взять его.
— Спасибо.
Их руки коснулись. Кожа Хантера была горячей и шершавой. От этого прикосновения по спине Линетт побежали мурашки. Она быстро отступила назад, надеясь, что он не заметил ее реакции. Хантер еще некоторое время не отрываясь смотрел на нее, потом резко повернулся и пошел вниз.
Линетт закрыла дверь и вернулась к кровати. Подвинув к себе чемодан, она села на край постели. Присутствие Хантера чувствовалось везде. Линетт старалась не обращать внимания на то, что она испытывала, находясь в его комнате. Она осторожно легла в постель. Подушка хранила его запах. Женщина быстро села в кровати, нервы были напряжены. Ей нужно прекратить думать постоянно о мистере Тир-реле.
Следует не забывать, зачем она здесь.
Сейчас был важен только ребенок, а не Хантер или она сама. Линетт должна найти свою дочь, и только об этом следует думать. Все остальное не важно.
Линетт потрогала скулу, там, где пришелся удар Бентона. Рана засаднила, но она была благодарна, что боль отвлекла мысли от Хантера и напомнила о Бентоне, о том, что у нее отняли.
Она поежилась и встала. Вот о чем сейчас надо думать. Открыв чемодан, Линетт достала ночную рубашку и начала переодеваться, потом забралась под одеяло и решительно закрыла глаза.
Внизу, на кухне, Хантер расстелил на столе покрывало и сложил туда несколько банок консервов, хлеб и еще кой-какую провизию, затем скатал покрывало и туго завязал. Он оглянулся, мысленно еще раз перечисляя, что понадобится в дороге, тут же сделал другой рюкзак, положив туда необходимые продукты: кофе, бобы, вяленое мясо. Помимо багажа Линетт и его собственной одежды он решил ещо взять лишнее ружье и револьвер. Хотя эти вещи смогут подождать до утра. Их надо было взять до того, как Линетт направилась в его комнату спать. Теперь неудобно было подниматься к ней снова. Линетт все еще имела над ним ту же власть.
Вспомнилось, как она выглядела, когда забирала чемодан. Ее опухшее от побоев Бентона лицо снова пробудило в Хантере гнев и желание мести, но потом эти чувства исчезли. Его охватила страсть. Густые, золотистые волосы Линетт свободно спадали на плечи, переливаясь в тусклом свете лампы. Нестерпимо захотелось погрузить в эти золотые волны пальцы. Старое, знакомое чувство перевернуло все внутри. Ее фигура могла свести мужчину с ума, такая милая и желанная. А вид босых ног напоминал, что она готовится лечь в постель. Это наполняло его неудержимым желанием.
