— Думаю, вряд ли! Вы полностью отвергли его! — с сарказмом, но смешливо отозвалась герцогиня. — Но все равно, не отталкивайте его слишком далеко! Немного сопротивления раззадорит его, придаст ему силы, хотя сегодня, по-моему, вы стояли у опасной черты. Ни одному мужчине не нравится, когда его выставляют дураком перед гостями. Когда он вернулся без вас, все сразу поняли, что произошло.
— Вы думаете, все догадались?
— Не догадался бы только очень наивный человек! Ну ладно, дитя мое, давайте-ка ляжем спать. Надеюсь, вы усвоили урок? Завтра я попробую научить вас, как заинтересовать мужчину и кокетничать с ним, не допуская вольностей!
— Мне очень хотелось бы этому научиться! — искренне призналась Тина.
— Разумеется, это приходит с опытом, — огорчила ее герцогиня и стремительно взбежала по лестнице, сверкая бриллиантами на гордо поднятой голове.
Тина униженно поплелась за ней, чувствуя себя провинившейся, хотя герцогиня ничем не дала ей этого понять.
Оставшись одна в своей спальне, она заперла дверь и бросилась на постель лицом вниз. Ловушка захлопывается! И она ничего не может сделать! На нее словно обрушилась приливная волна, захлестнув ее, и спасения нет. Тина не плакала, просто лежала, уткнувшись лицом в подушку, и пыталась понять: почему при виде сэра Маркуса ее кидает в дрожь, почему его поцелуи привели ее в такой безотчетный ужас, что и сейчас ей страшно вспоминать о них?
— Есть же на свете и другие мужчины! — прошептала она, и тут же в ее голове возник вопрос: а понравятся они ей больше? Понравилось бы ей, если бы не сэр Маркус, а другой мужчина поднял ее подбородок и прижался губами к ее губам?
Тина снова ощутила его горячие, настойчивые губы. Передернувшись от отвращения, тут же нашла ответ на свой вопрос: ее бросает в дрожь не только от сэра Маркуса, но и от других мужчин, кроме одного. И вдруг, словно озаренная молнией, словно под воздействием какой-то волшебной музыки, она поняла, что боролась с этим не только сегодня, но, казалось, вечность. На свете есть только один мужчина, которого она поцелует по своей воле, прикосновение которого ей будет приятно, о чьих объятиях она мечтает. Мужчина, которому она отдалась бы полностью, потому что любит его всем сердцем!
Берегись этих «шишек», они полностью сумасшедшие, как дьяволы! Дверь в комнату Тины была распахнута, и она отчетливо слышала разговор двух лакеев на лестничной площадке. Она притаилась и сидела очень тихо, пока какая-то невидимая рука не успокоила волнение в ее груди.
Тина писала письмо сэру Маркусу Уэлтону, как велела ей сделать герцогиня. Правда, никак не могла подобрать слова, чтобы выразить благодарность за гостеприимство и чувство вины за причиненную всем тревогу, не давая ему понять, что ей отвратительны его поведение и насильственное внимание.
Но сейчас она моментально обо всем забыла. Тина вскочила и подошла к двери, хотя ноги ее не слушались. Что она скажет лорду Уинчингему? Как встретится с ним теперь, когда осознала, что он для нее значит, когда это чувство нахлынуло на нее, словно шквал?
Она повернулась, подошла к туалетному столику и, посмотрев на себя в зеркало, обрадовалась своей привлекательности, хотя одновременно и испугалась, что блеск глаз и дрожащие губы выдадут ее радость при встрече с ним.
Она любит его! Всю ночь Тина пролежала без сна, снова и снова повторяя его имя, убеждая себя, что это последний штрих в истории ее полного сумасшествия.
Она знала, что не только неправильно, но и абсолютно невозможно из всех людей полюбить мужчину, которому она пытается помочь. Мужчину, который менее чем кто-либо думает о ней как о своей жене. Но что значат слова, если сердце выпрыгивает из груди при мысли о нем, дыхание учащается, а тело вдруг начинает дрожать при одном упоминании кем-то его имени?
— Я должна спуститься и поздороваться с ним, вслух обратилась Тина к своему отражению в зеркале и постаралась изобразить на своем лице не бешеный восторг, а покой и удовольствие. Но бесполезно — на подобную осторожность она была не способна! Забыв о своих благих намерениях, она выбежала из комнаты и суетливо сбежала по лестнице.
Тина знала, где его найти. В мраморном зале она инстинктивно повернула к библиотеке. Именно там они встретились в первый раз; там он впервые подошел к ней. Она подумала, что еще тогда ей следовало все понять.
Она подошла к двери библиотеки и открыла ее. Он как она и ожидала, сидел в большом кресле у камина бледный и очень усталый. В руке лорд Уинчингем держал бокал с бренди, словно с помощью спиртного поддерживал себя, чтобы не упасть в обморок. Тина под бежала к нему, едва касаясь ногами пола.
— Почему вы здесь? — вскричала она. — Вы должны были оставаться в Уинче! Врачи, наверное, сошли с ума, если позволили вам, еще такому слабому, пуститься в дорогу!
Эти слова почти непроизвольно сорвались с ее губ, а когда лорд Уинчингем улыбнулся ей, сердце перевернулось у нее в груди.
— Хотел видеть вас, — сказал он просто.
— А!
Тина ожидала чего угодно, только не этого. Его слова застали ее врасплох; она насторожилась и вспомнила, что поклялась себе действовать правильно и разумно. Ее тело, словно пламенем, охватила внезапная дрожь, которой она никогда раньше не испытывала.
Не зная, что сказать, она лишь стояла перед ним, глядя ему в лицо. Губы ее дрожали, да и все тело вибрировало, как струна инструмента, струна от прикосновения музыканта.
Он поставил на стол рядом с собой бокал и протянул к ней руку.
— Чем вы занимались? — поинтересовался лорд. — Я всю ночь думал о вас и решил, что мое присутствие здесь необходимо. Мне не верится, что герцогиня очень строго за вами присматривает.
Она коснулась прохладными пальцами его руки, а так как ноги больше ее не держали, опустилась возле него в своих широких шелковых юбках и некоторое время с обожанием лишь смотрела на него, а потом отвернулась, чтобы не выдать себя восторженным блеском глаз.
— Да вы, кажется, лишились дара речи, — сказал он. — Вы так удивлены, увидев меня? Уверяю вас, мои кости, как сухой скелет, скрипели на этих разбитых дорогах. Просто позор, что их до сих пор не починили.
— Вам не следовало приезжать домой, — промолвила наконец Тина. — Вы еще не совсем поправились.
— Я отказываюсь попусту тратить время на лежание в постели, особенно в такой момент. Вы хорошо вели себя?
— Не знаю, что ответить, — тихо пробормотала она. — Ее светлость вам скажет, что я вела себя плохо, и сэр Маркус Уэлтон тоже. Но тут я ничего не могу поделать.
— А что вы наделали? — резко спросил лорд Уинчингем, отняв от нее руку и снова поднимая бокал с бренди.
