— Федра, я вряд ли смогу помочь вам даже в том случае, если вы и решитесь ответить мне на этот вопрос, — сказал он. — Вы в опасности. Один человек уже мертв. Тот дом напротив более чем опасен, он весь пропах смертью.
Услышав это, Федра побледнела, подняла руки и обхватила себя за плечи.
— Толбот, послушайте меня. — Ее голос был низким и хриплым. — Вы не понимаете. Они забрали к себе Милли.
— Она у них? — Его глаза впились в ее лицо. — Как вы узнали, Фе?
— На всех письмах, которые писала Милли к себе в деревню, указывался адрес этого дома, — прошептала Федра. — Она снимала у миссис Вутен комнату. В одном из писем Милли сообщила Агнес, что нашла себе работу в доме напротив. И владелица этого дома якобы обещала помочь ей.
— Вероятно, Милли посчитала, что это самый обычный бордель. Но это совсем не так, Фе. Это опасное место. Здесь продаются сексуальные извращения самых ужасных видов, какие только можно представить.
Федра качнулась назад и прикрыла рот рукой.
— О Господи! — выдохнула она. — Я так и чувствовала, что там происходит что-то ужасное. Последнее письмо пришло почти месяц назад, и после этого — ничего…
Тристан наклонился к Федре.
— Федра, но вы лишь предполагаете, что Милли отправилась работать в этот бордель, — сказал он. — А если она все-таки пришла туда, то ее могли уже передать какому-нибудь мужчине и увезти в другое место. Или она могла просто погибнуть.
Увидев, как Федра испугалась, Тристан тут же пожалел о том, что сказал ей это.
— О, Толбот, — прошептала она. — Пожалуйста, не говорите так. Я не смогу перенести этого ужаса. Мне не хочется думать, что Милли уже нет в живых и Присс осталась сиротой.
— Называйте меня Тристаном, — сказал он тихо. — Думаю, так будет уместнее.
Федра вдруг рассмеялась, но этот смех больше напоминал истерику.
Он взял ее руку в свои ладони и, похоже, собирался сидеть так довольно долго.
— Господи, мы сейчас должны думать совсем о другом… Пожалуйста, Тристан, помогите мне. Скажите, что мне делать.
Он чуть сильнее сжал ее руку.
— Фе, я совсем не тот мужчина, знакомство с которым обрадовало бы вашу семью. Вряд ли бы ваша мать разрешила вам со мной общаться, — со вздохом проговорил он.
Ее улыбка казалась сейчас какой-то болезненной и натянутой.
— Не стоит так торопиться с выводами, сэр, — предупредила его Федра. — Моя мать уже давно ищет для меня мужа. И, уверяю вас, вы бы ее заинтересовали. Более того, смею предположить, вы бы ей понравились.
Тристан тоже улыбнулся.
— Вас, оказывается, не так просто выдать замуж? — пробормотал он. — Вот уж не подумал бы.
— Просто я себя хорошо знаю и не строю иллюзий относительно своей семейной жизни.
— Значит, вы не желаете иметь мужа? — Он еще раз слегка сжал ей пальцы, а затем позволил забрать руку. — Это, наверное, неправильно. Впрочем, я тоже не ищу жену. И позвольте мне, Фе, проводить вас на Брук-стрит. Я настаиваю на этом.
— Нет, — твердо возразила она. — Я никуда не пойду, потому что я должна найти Милли.
— Но очень может быть, что она уже перенеслась в ад. Такое нельзя исключать. И такое, надо признать, случается в Лондоне.
— Нет. — Федра решительно сжала пальцы в кулаки. — Нет, я не хочу принимать этого. Присс нет еще и двух лет, Тристан. Ей нужна мать.
Тристан понял, что сейчас ему не удастся уговорить Федру вернуться домой. И она ждала помощи от него. Если он откажет ей в этом, можно только догадываться, что она сделает дальше. Она может ввязаться в какую-нибудь нехорошую историю, и ее убьют так же, как убили Горского. А если он поможет ей…
— Повторите мне каждое слово, которое вы сказали Горскому и которое он сказал вам, — наконец произнес Тристан.
Федра послушно пересказала Толботу весь разговор и потом добавила, что в самом конце она устроила сцену в борделе Востриковой, стала требовать, чтобы к ней немедленно привели Милли. Но Горский сказал, что эту девушку никто никогда там не видел, и не обратил ни малейшего внимания на последовавшие чуть позже за этим слезные мольбы Федры. Потом Федра перешла к угрозам и совершила ошибку, назвав имя своего старшего брата.
— Я бы, конечно, ни за что на свете не обратилась с этим к Стефану, — объяснила она. — Могу сказать, что Горскому это тоже было хорошо известно. Он настоящий хищник, а поэтому почувствовал, в каком я была отчаянии. В его глазах я увидела, Тристан… что-то такое, что я не могу вам передать. Это было как взгляд мертвеца.
Как ни странно, но Тристан понял ее. Ему случалось видеть таких людей. В Греции на полях сражений. Уставших, потерявших всякую надежду и воспринимающих жизнь без иллюзий и сантиментов. Они стали такими после долгих лет бесчеловечного обращения с ними.
— Он немало повидал на свете, — пробормотал Тристан. — После этого трудно испытывать обычные человеческие чувства.
Бровь Федры приподнялась и красиво изогнулась.
— Что-то вроде этого я и подумала, — сказала она. — Но потом в его глазах я заметила сочувствие. У меня возникло тогда странное ощущение… Мне показалось, что он хочет помочь мне. Но он не помог.
Внезапно Тристан перестал шагать из угла в угол.
— А почему вы не обратились к вашему брату? — довольно резко спросил. — Почему вы тут же не пошли к нему? Зачем вы вмешались в это опасное дело?
Федра на мгновение заколебалась.
— Я… не могла вовлекать в это Стефана.
В голову Тристана пришла неожиданная мысль.
— Это его ребенок? — спросил он.
— О нет! — испуганно воскликнула Федра.
— В таком случае это ребенок мистера Хейден-Уэрта, — с большей уверенностью сказал Тристан. — И вы не хотите, чтобы лорд Нэш узнал о том, что его брат соблазнил молодую деревенскую девушку.
Федра ничего не сказала на это, но ответ был написан у нее на лице. Что ж, в таком случае, подумал Тристан, поведение леди Федры вполне объяснимо.
Кроме всего прочего, в свете циркулировали слухи, касающиеся сексуальных пристрастий Хейден-Уэрта. И эти предпочтения не слишком хорошо укладывались в рамки традиций. Чтобы пресечь нежелательные разговоры, он обзавелся женой, но брак оказался для него тяжким бременем.
Глаза Федры по-прежнему были опущены.
— Если бы вы только увидели ее, вы бы меня поняли, — тихо проговорила Федра. — Она такая хорошенькая, с розовыми щечками, такая маленькая… Я имею в виду Присс. После того как Милли ушла, девочка плакала целый день и целую ночь. Это невыносимо, это разбило мне сердце. Я бы взяла ее к себе, если бы только могла, Тристан. Я бы сама воспитала ее, но мне никто не позволит этого сделать.
