– Позволь мне сделать это, – мягко произнес он, глядя ей в глаза.
У Розеллы мелькнула мысль, что всю оставшуюся жизнь запах бархатисто-темных роз будет напоминать ей этого мужчину и этот головокружительный поцелуй среди восхитительных цветов.
Они довольно долго говорили, устроившись за столиком в тени деревьев. Филипп многое рассказал ей о Мартинике, и Розелла смогла представить белый дом на плантации, где выросла ее мать. И только когда они направились к главному входу в замок, разговор снова коснулся бала. Договорившись о времени, когда он заедет за ней, Розелла и Филипп расстались на ступенях крыльца.
Девушка вошла в замок и сразу же мысленно вернулась к приглашению Филиппа. Даже если бы она не хотела соглашаться, было бы ужасно трудно отвергнуть возможность провести всю ночь вдалеке от замка. Девушка ничего больше не слышала в башенной комнате после той кошмарной ночи, когда упала с лестницы, но постоянно жутко боялась, что все повторится.
Она не могла больше спокойно спать, все время просыпалась и прислушивалась, ее сердце бешено колотилось, а руки сжимали тонкие простыни. На всю ночь Розелла оставляла горящую лампу, но пляшущий огонек часто создавал причудливые тени. Из драпировки получался монах в капюшоне, из ленты – протянутая рука, а из-за приоткрытой дверцы шкафа выглядывала женщина. Теперь она не оставляла ничего лишнего на ночь, приказывая убирать даже пеньюар или тапочки. Розелла заметила, что стала быстро терять терпение, если Мари забывала исполнить ее просьбы и, к примеру, неплотно задвигала ящик комода, от чего появлялись новые тени. Она знала, что Мари понимает причину страхов хозяйки и старается изо всех сил, но горничная влюбилась в молодого конюха, ухаживающего за Талейраном. Счастье сделало девушку беззаботной и временами забывчивой, от чего Розелле иногда приходилось напрасно тревожиться.
– Ты больше часа была в розарии с Филиппом! – Обвиняющий голос Софи раздался с середины главной лестницы.
– Полагаю, так оно и было, – спокойно ответила Розелла, поднимаясь по ступеням.
– Наедине!
– Не думаю, что это дает повод для расспросов.
– Я не согласна! У тебя в волосах роза, как у проститутки!
Розелла проигнорировала оскорбление, не понимая, что ее спокойствие только усиливает раздражение Софи. Она поравнялась с крикуньей и хотела пройти мимо, но та схватила ее за руку повыше локтя и дернула, заставляя остановиться. Роза выпала из волос Розеллы, и Софи каблуком раздавила нежные лепестки, злобно втоптав цветок в ковер.
– Софи! – с гневным протестом воскликнула Розелла.
Младшая дочь де Луимонтов яростно тряхнула руку девушки.
– Почему бы тебе не держаться подальше от Филиппа? Луиза рассказала мне, что на свадьбе Себастьена ты затащила его в укромный уголок парка. А на вечеринках всегда добиваешься, чтобы он танцевал только с тобой.
– Ты ошибаешься. – Розелла вырвала свою руку.
– Ты врешь! – злобно закричала Софи. – Прошлым летом Луиза безумно влюбилась в Филиппа. Она жила ожиданием его возвращения. Ты все разрушила.
– Предполагаю, Луиза так и думает.
– Не прикидывайся невинной овечкой. Ты специально хочешь увести его от нее.
– Неправда! – Розелле снова пришло в голову, как верно ее сравнение де Луимонтов с тиграми. Это настоящие тигры в клетке. Они все время немилосердно ругаются и грызутся между собой, но мгновенно объединяются, учуяв общего врага.
– Тебе неважно, что Луиза ужасно несчастлива из-за тебя!
– В мире слишком много несчастья. Мне жаль, что кто-то должен страдать.
– Тогда перестань бегать за Филиппом! – Голос Софи взвился до высшей точки едва сдерживаемой ярости. – Срок аренды виллы закончится к осени и не будет возобновлен. Если между Луизой и Филиппом ничего не решится до его отъезда, она потеряет его навсегда!
– Я не знала, что Филипп не собирается больше возвращаться на виллу. Я думала, он владеет ею…
– Ты глупа! – язвительно усмехнулась Софи. – Эта вилла – твоя собственность. Ты что, воображала, будто всего в нескольких акрах от замка земля принадлежит кому-то другому? Ты даже не знаешь, чем владеешь… У тебя теперь так много всего!
– Признаюсь, что до сих пор не читала документы. Месье Батальяр намерен ознакомить меня с ними в свой следующий визит.
С презрительным смехом Софи всплеснула руками:
– Ирония судьбы! Себастьен знает каждый камень и каждую виноградную лозу, а ты обвела вокруг пальца старого кузена Андрэ и заставила оставить все тебе.
– Ты опять незаслуженно оскорбляешь меня. – Розелла решила не поддаваться на провокацию. – У меня никогда не возникало желания отобрать что-либо у тебя или твоей семьи. Вы потеряли все, на что рассчитывали, когда узнали содержание завещания моего дедушки, но месье Батальяр собирается встретиться с Себастьеном и сделать максимум возможного, чтобы вы не остались с пустыми руками.
Лицо Софи передернулось, и она бросилась бежать.
Кусая дрожащие губы, Розелла поднималась по лестнице и думала, что ее чистосердечное желание оказать финансовую помощь только увеличивает обиду каждого из де Луимонтов. Даже если чудом удастся уладить дело и она сможет передать замок Себастьену, он будет оскорблен подарком, станет ненавидеть ее и презирать себя. Ужасная гордость де Луимонтов не смирится с нанесенным оскорблением. Получение замка через женитьбу выглядело бы совсем по-другому. Было и законно, и принято в обществе, чтобы муж вступал во владение состоянием и собственностью жены.
Розелла повернула в западное крыло, а ее мысли снова и снова возвращались к словам Софи. Бог свидетель, она сама слишком хорошо знает, каково любить без надежды и будущее. Но любит ли Луиза Филиппа по-настоящему? Всем сердцем и душой? Взгляды, которые она бросала на него, казались довольно страстными, и временами живые пылкие чувства делали холодное лицо представительницы семейства де Луимонтов необыкновенно красивым. Но было еще кое-что: какое-то отчаяние в попытках очаровать и просчитанная привлекательность, как у старой девы, которая потеряла надежду на любую партию. Ни с одним из других мужчин, чье внимание привлекала эта девушка, она даже и не пыталась флиртовать, хотя многие были старшими сыновьями местных семей с хорошими перспективами на наследство. Однако большинство поклонников еще не знали, что приданое Луизы окажется не таким, как они считали. Вполне вероятно, что только в Филиппе Луиза видела мужчину, способного взять женщину в жены из-за интереса именно к ней, а не к материальным возможностям ее семьи. Филипп бы не унизил ее и не отказался от нее.
Розелла остановилась, пораженная неожиданно открывшейся ей стороной жизни де Луимонтов. А вдруг не только она, Розелла, мечтает освободиться от оков замка? Что, если Луиза тоже хочет вырваться из своего дома, семьи и вообще долины Луары? Может, она страстно желает разорвать цепи, которые приковали ее к болезненной, эгоистичной женщине, привыкшей ко вниманию и никогда не замечающей самопожертвование дочери, целыми днями исполняющей малейшие капризы матери? Не эти ли причины делают брак с Филиппом единственным возможностью для бегства?
