Речь была достойной, и я улыбнулась юноше. Эктор выполнил задачу гораздо лучше, чем мы предполагали. Синрик показался мне миловидным мальчиком с открытым лицом и спокойными, уверенными манерами. «По крайней мере, давай подождем и посмотрим, чего он стоит, – сказала я себе, – и не будем обвинять огульно. Одно дело – опасаться саксов, другое дело – видеть врагов там, где их нет».
– Я Мордред. – Мой приемный сын внезапно выступил вперед, чтобы поздороваться с юношей. Мгновение мальчики разглядывали друг друга, как собаки, которые решают: поиграть или подраться. Потом Мордред улыбнулся. – Я тоже родился далеко отсюда. Но двор верховного короля стал моим домом… надеюсь, ты тоже это почувствуешь.
Сдержанность Синрика немного ослабла, хотя он все так же мрачно смотрел на меня и, по всей видимости, неловко чувствовал себя с Артуром. В этом не было ничего удивительного, если вспомнить, что мальчика взяли в заложники.
Северная весна оказалась такой же бодрящей и красивой, какой я ее помнила с детства. А когда у подножий дубов ковром расцвели ландыши, я стала ловить себя на мыслях о Ланселоте – как бы я хотела, чтобы и он делил все это со мной. Я не пропускала ни одной зарождающейся луны, чтобы не произнести молитвы Нимю, отчаянно надеясь, что она вернет мне Ланса.
Когда вслед за оттепелью открылись дороги, Артур и Гавейн отправились вдоль Стены привлекать под свои знамена союзников, а я с небольшим отрядом воинов поехала по Регеду, чтобы убедиться, как справляется с регентством Уриен.
– Лучше бы он жил поближе, – сказал мне Эрвин. Один из местных баронов, он правил своей долиной по старинке, на манер кимвры, и теперь оглядывал владения, стоя у ворот в стене из валунов. Крутые склоны гор, обрамлявшие долину, отбрасывали длинные тени на озеро, в которое камнем падала скопа за рыбой и тут же в пене брызг взмывала с добычей к небу. Милая моему сердцу картина: мир, так же отгороженный от остальной Британии, как от настоящего отгорожено мое прошлое.
– Неудобно, что Уриен все время в Йорке, в то время как мы хотим собрать Совет здесь, – задумчиво продолжал барон.
– Но он ведет себя достойно и честно? У вас на него нет жалоб?
– Нет, никаких, – отвечал Эрвин. – О лучшем монархе нельзя и мечтать. Конечно, если вы сами не соберетесь обратно. – Я уловила искорку в глазах старика и рассмеялась, довольная его комплиментом. Ни при каких обстоятельствах я не подумала бы оставить Артура, но знать, что ты желанна на родине, было приятно.
Мы остановились в Галаве, римском укреплении на краю Виндермирского озера. Люди вдоль дороги приветствовали меня. Я преклонила голову перед дольменами в Кастлеригге и рассказала Мордреду, как привела сюда Гавейна, когда мы были еще детьми и он приехал навестить нас со своим отцом, королем Лотом. В Паттердейле я стояла под деревом, стерегущим колодец Святого Патрика, и во имя прошлого молилась за Кевина.
Кевин – мой детский товарищ и первая любовь. Ирландский юноша исчез, когда стало ясно, что моя мойра связана с королем. Много лет я ждала его возвращения и молилась всем богам, которые могли меня услышать, чтобы они сохранили ему жизнь. Кевин – брюнет с голубыми глазами. Они так похожи с Ланселотом, что даже Артур был введен в заблуждение, когда несколько лет назад Кевин в облачении христианского священника явился в Камелот.
Я помедлила, а потом включила в молитву еще и Ланселота, букетик лютиков к ветке рядом с жертвенными лентами и другими небольшими подношениями. Столько всего изменилось с тех пор, как я вольно бегала здесь по лугам, а я опять молилась за пропавшего любимого у святого колодца.
– Миледи, посмотрите, каких уток мы поймали в силок. – Голос Мордреда развеял грезы, и я повернулась посмотреть, как они с Синриком несутся по тропе.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как к нам приехал этот сакс. Он по-прежнему держался особняком: оруженосцы его избегали, мужчины сторонились. Но постепенно крепла дружба между моим темноволосым приемным сыном и блондином-заложником, и когда они попросились со мной в поездку, я была рада взять их обоих. Свободные от занятий, полные кипучей юношеской энергии, они радовались жизни, точно празднику – бегали наперегонки по лугам, забирались на деревья, дурачили друг друга, а иногда и меня. Они подбежали, и каждый размахивал парой диких крякв.
– Синрик знает толк в ловле уток, – воскликнул Мордред, и его светловолосый друг скромно кивнул.
– Научился кое-чему на озере Бала, – подтвердил он, явно довольный похвалой.
– Будет приятный сюрприз поварихе, – одобрила я ребят и, взяв их за руки, повернула обратно к ферме. Они шли со мной по лесу, смеясь и маша руками. Но, когда перед нами открылся луг и вдали показалось круглое строение, припустились наперегонки. Я радостно вздохнула, довольная, что два самых одиноких при дворе подростка нашли друг в друге товарищей.
Хотя приближался праздник костров, Артур решил отправиться в Йорк, чтобы посовещаться с Уриеном по поводу варваров, которые, как сообщали, высаживались на побережье Нортумбрии.
Гордо скачущий во главе отряда воинов или восседающий за Круглым Столом, Уриен сразу же вызывал уважение. Но здесь, в его вотчине, посреди развалин римского города, становился заметен его возраст. Я рассмотрела его в свете фонаря, освещавшего зал, и поняла, что, как и Кадор, Уриен состарился на службе у Артура.
Он прожил длинную и яркую жизнь. В молодые годы довольствовался тем, что угонял скот и устраивал набеги на границу Регеда. А когда не занимался мародерством, как все кельтские военачальники, охотился или пил. Даже женитьба на Моргане не смогла его изменить, и, когда она обратила свой взор к обычаям древности и стала жрицей в святилище, Уриен вряд ли обнаружил исчезновение жены.
Только их сын Увейн, оказавшийся между родителями и воспитанный слугами, изо всех сил старался сблизить отца и мать.
– Рад вас видеть! – прорычал Уриен, встречая нас у ворот римской крепости. – Я тут строю планы, как укрепить север – нужно их опередить.
Кончилось тем, что Артур стал на долгие часы запираться со стариком. Склонившись над картами, они обсуждали возможную угрозу и изучали тревожные сообщения. А я со своими дамами коротала время, исследуя лавки на кривых узеньких улочках города. Как-то днем Уриен предоставил в наше распоряжение небольшое судно, чтобы мы могли устроить пикник в живописном месте на реке, там, где располагалось поместье здешнего епископа.
Предполагалось, что этого самого епископа я должна была развлекать во время торжества, которое Уриен устраивал в честь нашего отъезда. Никакого удовольствия я в этом не находила, но, поскольку рядом с Уриеном не было королевы-жены, считала себя обязанной выполнять роль хозяйки.
