Возможно, графиня была права, ведь Шина была совсем неопытной в любовных делах. Как угадать, кого любит Люсьен — ее или мадам Пелейо? Как она была счастлива, когда он признался ей в любви! Она стала самоуверенной и храброй, после того как усилия Фифи преобразили ее. А до этого она чувствовала себя наивной простушкой среди умудренных опытом образованных людей. Ее охватило отчаяние. Сначала она потеряла дядю Патрика, а теперь и Люсьена. Шине хотелось умереть от боли и ужаса. Разумом она понимала, что слова и поцелуи Люсьена были всего лишь средством, чтобы вытянуть из нее информацию, но сердце говорило обратное. Она вспомнила, с какой нежностью смотрела мадам Пелейо на Люсьена. Теперь Шина понимала, что означала эта нежность. Влюбившись сама, она могла сейчас распознать это чувство в других людях.
Разве Люсьен обратил бы внимание на скромную, незаметную гувернантку, если в него влюблена такая красавица, как мадам Пелейо? Какая же дура была она, что поверила его словам и поцелуям на набережной Сены.
«Я люблю вас!» — вспоминала Шина его голос. Это слова звучали в ней снова и снова, причиняя невыразимую боль. Она не могла больше терпеть, и из ее глаз хлынули слезы. Шина уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Ее губы шептали: «Я люблю вас! Я люблю вас!»
Еще не рассвело, когда Шина поднялась и начала собирать свои вещи. Она твердо решила, что не останется здесь больше. Теперь ей больно будет видеть Люсьена.
Наивная, она полагала, что расскажет ему правду о себе после смерти дяди Патрика. Думала, он поймет и пожалеет ее. И простит все ради их любви.
Боже, как смешно! Оказывается, он притворялся. Как бы он стал презирать ее, если бы она это сделала.
Когда она уйдет, возможно, он и мадам Пелейо будут смеяться над ней. А может быть, они уже смеются? Люсьен пересказывает мадам Пелейо их беседы? И мадам Пелейо уже знает о поцелуе у реки. Когда весь мир замер, а окрыленная душа была готова улететь к звездам!
Шина застонала от боли. Она не могла больше мучить себя этими мыслями. Она поднялась с кровати, чтобы одеться Она выбрала простое черное платье. На его фоне особенно стали заметны бледность ее лица и заплаканные глаза. Но у нее не было времени смотреть на себя. Шина вынула чемоданы с антресоли и начала укладывать в них одежду Фифи. Теперь эта одежда не радовала Шину. На рассвете она была уже готова. Даже отсутствие денег не могло остановить ее. Она быстро села за стол и написала письмо мадам Пелейо.
Она сообщила ей, что получила известие о смерти близкого родственника и вынуждена уехать немедленно и навсегда. Потом подписала письмо своим именем и вложила в конверт, адресованный мадам Пелейо.
Шина прислушалась. Дети еще спали. Она вызвала одну из горничных, чтобы позвать Жанну. Вскоре Жанна пришла.
— Как вы рано встали, мадам, — проворчала она, по, увидев упакованные чемоданы и Шину в пальто и шляпе, все поняла. — Вы уезжаете?
— Да, Жанна. У меня умер родственник. Я все объяснила мадам Пелейо в этом письме. Не будете ли вы так любезны остаться с детьми, пока не проснется мадам и не решит, как поступить?
— Вы будете заказывать такси, мадам? — спросила Жанна.
— Да, конечно, — ответила Шина.
Это было расточительно, но как иначе она могла увезти свои чемоданы из посольства? Шина поручила вызвать такси одному из лакеев. Через четверть часа машина была подана.
— Прощайте, мадам, — сказала Жанна. — Доброго пути.
— Прощайте, Жанна, и спасибо за все, — ответила Шина.
Пускай Жанна думает, что она возвращается в Англию. Она не хотела сообщать никому в посольстве, куда едет, чтобы Люсьен не нашел ее.
Шина подъехала к дому Боне и попросила их подержать у себя ее чемоданы в течение нескольких часов. Затем, краснея от стыда, попросила у них денег, чтобы заплатить за такси.
— Я отдам вам, как только поменяю немного английских денег, — солгала она, потому что ей ничего другого не оставалось делать.
Мадам Боне отсчитала несколько франков из потертого кошелька. Такси уехало, и Шина сложила чемоданы один на другой в маленькой прихожей рядом с кухней.
Месье Боне и его помощники были в пекарне с раннего утра. Запах теплого хлеба во дворе напомнил Шине о том, что она голодна, но она постеснялась попросить поесть у мадам Боне. Они и так для нее очень много сделали.
Поспешно выйдя из дома, она направилась в комиссионный магазин. Там она продала две кожаные сумочки. Одна из них была из крокодиловой кожи. Они выглядели почти как новые. Продавщица, поторговавшись немного, дала Шине четыре тысячи франков. Получив деньги, Шина вновь ощутила свою независимость и поспешила назад к дому Боне.
Вернув долг за такси, она хотела купить у мадам Боне в магазине чашку кофе и булочку. Мадам Боне сразу же принесла ей их бесплатно, но Шина стала настаивать на том, чтобы заплатить.
— Вы и ваш муж так много сделали для моего дяди и меня, — сказала она. — Я не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту.
Суровое лицо мадам Боне смягчилось при этих словах.
— Нужно помогать ближним, — ответила она. — Но для бедных людей это не всегда легко.
— Есть такая пословица: «Сытый голодного не разумеет», — согласилась Шина.
Мадам Боне кивнула:
— Это верно. Но не волнуйтесь, денег хватит на приличные похороны вашего дяди. Он был замечательным человеком. Как жаль, что он так умер. Мы все потрясены.
— Я думаю, он умер счастливым.
— Он был таким веселым и счастливым во время путешествия, — вспомнила мадам Боне. Ее лицо снова смягчилось при воспоминании об их веселом путешествии.
Шина подумала, что в серой, будничной жизни мадам Боне было очень мало таких радостных минут.
— Я хочу вас еще кое о чем попросить, обратилась к ней Шина. — Вы не могли бы посоветовать, где можно найти недорогой ночлег на сегодня.
— Я могу устроить вас в комнате Рене.
— Нет, я не хочу беспокоить вас! — запротестовала Шина. — Может быть, можно снять поблизости недорогое жилье до того времени, когда состоятся похороны?
— Тогда я отведу вас к моей подруге, это рядом, — сказала мадам Боне. И она привела Шину в дом, где можно было снять комнату на одну или несколько ночей.
Теперь Шина могла пойти к Фифи Фонтес. Она должна заработать немного денег, чтобы вернуться домой. Сначала она попросит извинения у Фифи за то, что не имеет возможности сейчас вернуть ей чемоданы, а потом спросит, не найдется ли для нее какой-нибудь работы в «Казино де Пари».
Час спустя она уже сидела у кровати Фифи, объясняя свое затруднительное положение.
— Не подумайте, что я хочу на сцену, — говорили она. — Я не способна стать актрисой. Но может быть, там нужны костюмеры, швеи или уборщицы? С этим я справлюсь очень хорошо.
