Наконец, пытка стала нестерпимой. Гарри, казалось, совсем забыл обо мне, ему было все равно, что я по всем законам являюсь его женой. Когда я извинилась и ушла спать, ни один из них не огорчился.
Раздеваясь, я признала свое поражение. Прежде я никогда не употребляла этого слова, и сам его звук огорчал меня. И даже больше. Слово «поражение» дразнило меня, пока я причесывалась, издевалось надо мной, когда я надевала ночную рубашку, дорогую рубашку, купленную в Лондоне. Она была легкой, как паутинка; когда я шла к кровати, ее просвечивал лунный свет из окна. Я увидела свое отражение в большом зеркале.
Неужели я сказала «поражение»? Я, которую он называл бунтаркой-златовлаской? Что же я за бунтарка, раз кротко отхожу в сторону, позволяя ей вновь стать его любовницей? Бунтари борются, сказала я себе. Они добиваются своего любыми способами!
Я вошла к нему в спальню, села у окна и стала ждать. Мне показалось, прошла целая вечность. Снизу не доносилось ни звука. На одно ужасное мгновение я представила, что они сейчас в ее комнате, и мне стало больно.
Я тряхнула головой. Как бы долго ни пришлось мне сидеть здесь, я была полна решимости ждать, пока он не войдет.
Но вместо него пришла Джозефина. Я увидела, как поворачивается ручка двери, услышала, как шуршит ее халат, и услышала шепот:
– Гарри, ты здесь? Я ждала тебя…
И тут она увидела меня. Лунный свет заливал комнату, высвечивая меня, словно актрису на сцене.
– Вы заблудились, Джозефина? – с безмятежным видом спросила я. – Если хотите, я позову служанку, и она проводит вас в вашу комнату!
Прежде я не замечала, чтобы она затруднялась с ответом, но сейчас она застыла на месте, широко раскрыв рот. Наконец, она выдохнула:
– А вы-то что здесь делаете?!
– Вы считаете, что жена не имеет права находиться в комнате мужа? Моя дорогая Джозефина, боюсь, сегодня вы слишком много выпили.
У нее вырвался нечленораздельный крик. Мне показалось, что она вот-вот набросится на меня, но шум у двери остановил ее. Она круто повернулась на каблуках. На пороге стоял мой муж.
Я беззаботно бросила:
– Ах, Гарри, вот и ты! Как я рада, что ты пришел. Милая Джозефина заблудилась. Ты не проводишь ее? Она живет в Розовой комнате, в соседнем коридоре. В наших бесконечных коридорах легко заплутать, правда, Джозефина?
В темноте я не видела его лица. Гарри поклонился и сухо сказал:
– С удовольствием. Пойдемте, Джозефина…
Дверь за ними закрылась. Я снова села к окну.
Сердце отчаянно колотилось у меня в груди. Я бросила перчатку, и он ее поднял. Как он поступит сейчас? Скоро я обо всем узнаю: дорога до ее комнаты занимает не больше пяти минут. Пять минут туда, пять минут обратно… Значит, через десять минут он придет… Если придет.
Прошло пятнадцать минут, а он все не возвращался. Я отсчитывала секунды, минуты… Поздно! Если бы он намеревался вернуться, он бы уже давно пришел. Значит, я действительно потерпела поражение.
– Извини, что заставил тебя ждать, – отрывисто произнес Гарри. – Мне необходимо было покончить с одним срочным делом.
Как оглушенная, я, пошатываясь, шагнула к двери.
– Не двигайся! Ты так хороша! – тихо попросил он.
Я увидела на его лице знакомую насмешливую улыбку.
– Итак, – сказал он, – ты не собираешься спросить меня, что за дело меня задержало?
Я покачала головой. Бунтарка во мне умерла – я чувствовала себя полной дурой.
– Тогда я сам тебе расскажу. В холле есть грифельная доска, на которой я записываю распоряжения для лакея.
– Ясно.
– Ничего тебе не ясно. Ты и понятия не имеешь, какой приказ я отдал. Для умной молодой женщины, Оливия, ты иногда бываешь поразительно бестолковой.
– Пусть так, – устало согласилась я. – Так что же ты приказал?
– Приготовить для Джозефины экипаж сразу после завтрака. Хватит с меня сегодняшнего изнурительно скучного вечера, я не желаю терпеть ее здесь целую неделю. И поскольку ни я, ни ты не встанем в столь ранний час, я попрощался с ней заранее.
– Но я думала, что ты ее любишь!
– Так когда-то думал и я. Но скоро я понял, что испытывал всего лишь физическое влечение, смешанное с жалостью. Желание прошло, прошла и жалость. Самое ужасное в коротких романах то, что все они похожи. Вначале они сулят блаженство, но постепенно надоедают. Когда мужчина достигает определенного возраста, ему хочется глубины и постоянства, а их можно найти только в браке.
Мне хотелось одновременно плакать и плясать от радости. Я не шевельнулась, когда Гарри направился ко мне.
– Я долго ждал, любимая моя Оливия. Ждал много месяцев после того, как мы с тобой заключили наш глупый договор, и думал, что ты ненавидишь меня. Но ни один нормальный мужчина не захочет продолжать платонических отношений с такой женщиной, как ты, особенно если он полюбил ее до безумия с первого дня, как она появилась у него в доме.
Я лишилась дара речи. Он же продолжал:
– И я ждал, Оливия, ждал, когда ты сама придешь ко мне. Я помнил, как пылко ты отвечала на мою страсть в ту ночь, и знал, что придет время, и ты захочешь нарушить наш смехотворный договор. Ты готова нарушить его сейчас, любовь моя?
Ни слова не говоря, я кинулась в его объятия.
