– Вот как, – ответил принц, и пока Гарри кланялся, что–то быстро сказал по–русски своему слуге. Тот коротко кивнул.
– Вы уже разговаривали друг с другом сегодня вечером, – сказал принц.
Оливия напряглась. Она и не предполагала, что он за ней следит. И не понимала, почему это ее так беспокоит.
– Да, – ответила она, поскольку отрицать было бы неразумно. – Сэр Гарри – один из моих многочисленных знакомых.
– Чему я безмерно счастлив, – заметил Гарри. В голосе его звучал металл, странно контрастирующий с мягким смыслом фразы. И что еще более странно, говоря это, он неотрывно смотрел на принца.
– Еще бы, – ответил принц, пристально глядя Гарри в глаза. – Конечно, вы счастливы.
Оливия посмотрела на Гарри, потом на принца, потом снова на Гарри, который, не сводя с принца глаз, ответил:
– Конечно.
– Какой замечательный бал, – вставил Себастьян. – В этом году леди Моттрам превзошла самое себя.
Оливия чуть не захихикала самым неподобающим образом. Что–то такое было в его поведении – нечто избыточно–радостное – что должно было бы как ножом перерезать струны напряжения между мужчинами. Но не смогло. Гарри все так же смотрел на принца с прохладной сдержанностью, а принц отвечал ему взглядом, полным ледяного пренебрежения.
– Здесь прохладно, не правда ли? – спросила она, ни к кому не обращаясь.
– Немного, – ответил Себастьян, поскольку, похоже, разговор поддерживал только он. – Я давно уже размышляю: сложно, наверное, быть женщиной, со всеми этими вашими легкими, эфемерными нарядами.
Платье у Оливии было бархатное, но с короткими рукавами, и руки у нее покрылись гусиной кожей.
– Да, – ответила она, поскольку больше никто ничего не сказал.
И поняла, что ей совершенно нечего добавить к сказанному, поэтому откашлялась и улыбнулась, сперва Гарри и принцу, которые все так же на нее не смотрели, а потом людям, стоявшим за ними, которые смотрели на нее все до единого, хоть и делали вид, что это не так.
– Вы – один из многочисленных поклонников леди Оливии? – спросил принц Алексей у Гарри.
Оливия повернулась к Гарри, широко открыв глаза. Что вообще можно ответить на подобный вопрос?
– Леди Оливии поклоняется весь Лондон, – негромко ответил Гарри.
– Она одна из наших самых восхитительных дам, – добавил Себастьян.
Оливия подумала, что ей следует ответить на подобный взрыв комплиментов чем–нибудь тихим и скромным, но все это было так странно – так неимоверно нелепо – что сказать ей было нечего.
Они вовсе не говорили о ней. Да, они произносили ее имя и расточали ей похвалы, но все это являлось лишь частью некого непонятного и глупого танца соперничающих самцов.
И она была бы польщена, если бы не чувствовала себя так неловко.
– Кажется, я слышу музыку, – заметил Себастьян. – Похоже, скоро начнутся танцы. У вас в России танцуют?
Принц одарил его холодным взглядом.
– Прошу прощения?
– Ваше высочество, – исправился Себастьян, правда, без всяких признаков раскаяния, – у вас в России танцуют?
– Конечно, – отрезал принц.
– Это принято далеко не во всех культурах, – заметил Себастьян.
Оливия понятия не имела, насколько это правда. И подозревала, что это, скорее всего, полная выдумка.
– Что привело вас в Лондон, ваше высочество? – спросил Гарри, впервые вмешиваясь в разговор. До этого он, конечно, отвечал на вопросы, но не более. Он наблюдал.
Принц бросил на него острый взгляд, но сложно было понять, нашел ли он вопрос неуместным.
– Я приехал в гости к кузену, – ответил он. – Он ваш посол.
– А, – непринужденно ответил Гарри. – Я с ним не знаком.
– Конечно, нет.
Это было явное, прямое оскорбление, но Гарри, казалось, ничуть не смутился.
– Я встречал множество русских, пока служил в армии Его Величества. Ваши крестьяне достойны всяческого уважения.
Принц принял комплимент коротким кивком.
– Мы не смогли бы победить Наполеона, если бы не ваш царь, – продолжил Гарри. – И не ваша земля.
Принц Алексей, наконец, посмотрел ему в глаза.
– Я иногда думаю, что Наполеону, возможно, повезло бы больше, если бы не ранняя зима, – проговорил Гарри. – Это было ужасно.
– Только для слабаков, – ответил принц.
– Сколько французов погибло во время отступления? – Громко поинтересовался Гарри. – Я не помню. – Он повернулся к Себастьяну. – Ты не подскажешь?
– Больше девяноста процентов, – произнесла Оливия, не успев подумать, что ей, возможно, следует промолчать.
Все трое обернулись к ней. Никакой «разной степени удивления» на их лицах не было, все трое окаменели от изумления.
– Мне нравится читать газеты, – просто сказала она. Последовавшее за этим молчание подсказало ей, что этого объяснения недостаточно, и она добавила: – Я уверена, что большую часть деталей опустили, но все равно, это было захватывающее чтение. И очень грустное. – Она обернулась к принцу Алексею и спросила: – Вы там были?
– Нет, – резко ответил он. – Марш был направлен на Москву, а мой дом находится к востоку, в Нижнем. Кроме того, я был слишком молод для службы в армии.
Оливия повернулась к Гарри.
– А Вы тогда уже служили?
Он кивнул, и указал головой на Себастьяна.
– Мы оба как раз тогда добыли себе патенты. Мы находились в Испании, под командованием Веллингтона.
– Я не знала, что вы вместе служили, – заметила Оливия.
– В восемнадцатом гусарском, – гордо ответил Себастьян.
Воцарилась неловкая тишина, поэтому Оливия сказала:
– Как замечательно. – Казалось, это именно тот комментарий, которого они от нее ожидали, а Оливия уже давно обнаружила, что в подобных ситуациях стоит делать именно то, чего от нее ждут.
– Помнится, Наполеон говорил, что гусар, доживший до тридцати – это чудо, – пробормотал принц. Он обернулся к Оливии и продолжил: – У них репутация… как бы это сказать… – Он сделал несколько круговых движений пальцами у себя перед лицом, будто это могло подстегнуть его память. – Безрассудных, – неожиданно произнес он. – Да, именно так.
– Такая жалость, – продолжал он. – Они считаются храбрецами, но чаще всего… – тут он резко провел ладонью по своей шее, – их убивают.
Он посмотрел на Гарри и Себастьяна (в основном на Гарри) и вкрадчиво улыбнулся.
– Вам приходилось убеждаться в правдивости этого заявления, сэр Гарри? – спросил он тихо и недобро.
– Нет, – ответил Гарри.
И больше ничего. Просто «нет».
Взгляд Оливии перебегал от одного мужчины к другому. Никакой другой ответ Гарри – ни протест, ни язвительный комментарий – не смог бы разозлить принца сильнее.
– Я слышу музыку? – спросила она.
Но никто не обратил на нее внимания.
