Йен с усмешкой посмотрел на нее:
— Я не вижу причин продолжать расследование и искать доказательств твоей невиновности. Однако если ты не будешь выходить за пределы этого дома, я не стану препятствовать тебе в поисках каких бы то ни было доказательств. Думаю, будет даже забавно наблюдать за твоими попытками доказать доказанное.
— Не беспокойся, — спокойно вымолвила Бьянка. — Если я чему-то и научилась благодаря общению с тобой, так это тому, что пытаться кого-то соблазнить — дело до того нудное, что им и заниматься не стоит. — С этими словами она резко повернулась и под удивленными взглядами направилась к двери.
Остаток вечера Йен был сам не свой. У него было такое чувство, что его мир рушится, а тут еще Арборетти подозревали друг друга в предательстве, а его родные злились на него. Так что при первой же возможности Йен направился в оранжереи Криспина, чтобы извиниться перед братом. Это был до того редкий случай, что Криспин поначалу испугался. Пока Йен был в оранжерее, Лука заговорил об утреннем визите Бьянки, так что теперь стало ясно, где она провела хотя бы часть дня. Йен сам себе удивился. Он даже обрадовался тому, что на утро у нее было алиби, но тут же сказал себе, что его радость, должно быть, вызвана тем, что это сузит пределы его расследования и, следовательно, ему будет проще доискаться до правды. Да, именно так.
Однако, все еще не находя покоя, Фоскари решил, что ему не помешает пройтись, и он под дождем побрел, не выбирая направления, целиком погрузившись в размышления. И потому он был весьма удивлен, когда узнал, что ноги привели его к дому Изабеллы, к дверям, ведущим на улицу, о которых говорил Энцо. Фоскари был просто шокирован, когда понял, что пытается вскрыть замок боковой двери, а затем пришел просто в ужас, когда понял, что входит в дом Изабеллы.
Оказавшись внутри, он стал двигаться спокойно и быстро. Решив, что поиски надо начинать с комнаты Изабеллы, Фоскари первым делом направился туда, ориентируясь на свет в маленьком окошке. Как ни странно, он прихватил с собой на прогулку свечи и кремень — на всякий случай. Замерев на лестничной площадке, Йен прислушался, но не услышал ничего, кроме биения собственного сердца. Потом осторожно прокрался к двери, ведущей в покои Изабеллы. Дверь открылась беззвучно, и Йен прошел в комнату.
Вдруг он почувствовал удар в спину. Человек одним ловким движением бросил Йена на пол. Нападавший уперся ему в спину коленом и прицелился из «о пистолета.
— Что вы здесь делаете? — раздался голос над головой Фоскари, который он сразу же узнал — ошибиться было невозможно.
— Вальдоне! Черт возьми, приятель, вы едва не убили меня!
Со всей проворностью, на какую был способен, нападавший вскочил на ноги и поднес горевшую свечу к лицу Йена.
— Д'Аосто?! А вы что тут делаете?
— Веду расследование по вашей же просьбе, — сухо ответил Фоскари. Он несколько раз повернул голову, словно желая убедиться в том, что она по-прежнему держится у него на плечах и способна двигаться. — Вы ждали меня или что-то иное привело вас сюда?
Вальдо отрицательно помотал головой и упал на кровать, поставив свечу рядом. А потом пробежал пальцами по розовому покрывалу.
— Она так любит этот цвет. Розовый — ее любимый. Я специально для нее отдал покрасить это покрывало в Англии, и когда она впервые увидела его… — Похоже, великан был готов разрыдаться, но видеть плачущую гору Йену понравилось бы еще меньше, чем видеть плачущих женщин и детей.
— Это все хорошо, — заметил он, — однако вы так и не сказали мне, что делаете здесь.
— Жду, — коротко ответил Вальдоне. — Ночь на воскресенье мы всегда проводили вместе. Сначала обедали, знаете ли. Вот я и подумал, что, может, она… придет сюда, чтобы встретиться со мной. — Вдруг его голос дрогнул. — Вы слыхали об Энцо?
— Да, и это меня беспокоит, — ответил Фоскари. — Я здесь отчасти из-за этого. Хочу проверить одну теорию, которую я… м-м-м… разрабатываю. Вы могли бы помочь мне, и так мы быстрее скоротаем время. — Йену был неприятно поддерживать в Вальдо надежду.
— Помогу вам, чем смогу, — пообещал Вальдоне, поднимаясь с кровати. — Итак, что мы ищем?
— Глазки для подсматривания.
Вооружившись двумя свечами, мужчины тщательнейшим образом обследовали каждый дюйм пола, но ничего не нашли. Ни поднимающихся половиц, ни потайных отверстий, ни тайного уголка. Спина Фоскари болела от удара и от того, что ему приходилось все время сгибаться. Он выпрямился и потянулся, проклиная себя за то, что пошел на поводу у недалекой женщины и пытается найти подтверждение ее идее, и вдруг его осенило. Женщины такие избалованные существа, что вряд ли захотят терпеть неудобства. Не стала бы Изабелла часами подслушивать чужие разговоры, согнувшись в три погибели и прильнув ухом к полу. Глазок или отверстие для подслушивания должны находиться где-то в удобном месте.
Йен лег на кровать Изабеллы и принялся ощупывать стену над ее изголовьем. Он даже не знал толком, что именно ищет, но ничуть не сомневался в том, что узнает это, когда найдет.
Увы, ничего подозрительного обнаружено не было. Не желая сдаваться, он подошел к секретеру Изабеллы. По одному выдвинул все ящички, потом стал заглядывать в дверцы. Ничего.
Зеркало Изабелла повесила так, что его можно было поворачивать под любым углом. Фоскари принялся вертеть его. И тут он увидел нечто.
За третьей и четвертой зеркальными секциями находилась широкая трубка, заткнутая пробкой. Вынув пробку, Йен заглянул в нее. Он увидел лишь темноту, но нетерпеливая дрожь в теле подсказывала ему, что он нашел то что искал.
— Вальдоне! — закричал Фоскари. Через мгновение великан появился в дверях. — Сидите здесь, а я пойду в гостиную. Смотрите в эту трубу, и если увидите или услышите что-то, кричите мне.
Схватив свечу, Йен бросился вниз по лестнице, прежде чем Вальдоне успел сказать ему хоть слово. Оказавшись под комнатой Изабеллы, Фоскари увидел перед собой три двери. Вычислив, за которой из них гостиная, он отпер дверь и вошел. В гостиной он поставил свечу на середину большого стола и начал читать стихотворение. Не успел он прочесть всей строфы, как услышал голос Вальдоне:
— Я вас отлично слышу. И вижу. Очень четко. Это просто удивительно!
Йен сумел убедиться в этом, когда сам испробовал действие трубы. Он внимательно изучил уникальную систему, чтобы потом воспроизвести ее в собственном доме.
— Чего я не могу понять, так это того, как вам стало известно о трубе, — сказал ему Вальдоне — Вы только подумайте — я все свободное время проводил здесь, но понятия не имел ни о чем подобном. — Он говорил из гостиной, обращаясь к Фоскари, находившемуся в спальне.
