Раньше Дейнтри никогда не испытывала столь сильных чувств. Только Девериллу удалось вызвать их к жизни. Впрочем, кто сможет разобраться в хаосе ощущений молодой неопытной девушки? Возможно, определенную роковую роль сыграла в данном случае страсть к опасности, к запретному плоду, вкус которого, как известно, всегда сладок?
Во время обеда Деверилл мало обращал на нее внимания, отчаянно флиртуя с леди Джерси, чей муж, разочаровавшись в любви, нашел успокоение в еде и питие и теперь со всей нерастраченной энергией предавался новому увлечению. Мужчины, где ваша тяга к власти и главенству в семье, думала Дейнтри, наблюдая за этим человеком. На мужа Салли давно следовало бы надеть юбку. Про таких, как он, позорящих мужской род, говорят «подкаблучник ». В его присутствии Деверилл совершенно спокойно ухаживал за леди Джерси, затем переключился на других женщин и даже приглашал их на танец. Только после этого он станцевал с Дейнтри, продемонстрировав при этом чудеса галантности. Неужели он получил от нее то, что хотел, терялась в догадках девушка. Неужели Деверилл хотел лишь доказать, что сумеет привлечь ее внимание, заинтересовать, чтобы потом сразу остыть, превратившись в учтиво-холодный айсберг?
Дейнтри огляделась, надеясь отыскать сестру, но попытка не увенчалась успехом. Зато сэр Джеффри постоянно мелькал перед ее глазами, кружа в танце различных женщин, в том числе и кузину. Он вел себя как обычно, то есть был очаровательно-благодушен, однако Дейнтри все же не решилась спросить о Сюзан, опасаясь мести за нанесенное утром оскорбление. Сикорт просто не мог оставить безнаказанным свое падение с лошади.
Дейнтри довольно рано покинула гостиную. Сначала она зашла к тете Офелии, восседавшей в игровой комнате за карточным столом, потом постучалась к сестре. Не получив ответа, Дейнтри решила, что сестра улеглась спать.
Следующим утром семейство Сен-Мерринов собралось в гостиной, готовясь к отъезду. Несмотря на ранний подъем, неожиданно выяснилось, что Сикорты уже опередили их. Деверилла тоже нигде не было видно. Когда экипажи удалялись от гостеприимного особняка Маунт-Зджком, Дейнтри с трудом сдержалась, чтобы не оглянуться в надежде увидеть Гидеона. Она хмуро смотрела на гавань. Пробивавшиеся сквозь облака солнечные лучи золотили водную гладь и каменные строения. Казалось, город словно заморозили, и теперь он блестел на солнце ледяными гранями.
Дейнтри ожидала, что Давина начнет упрекать ее за вчерашнее и отругает за подстрекательство. Однако невестка всю дорогу молчала, ограничиваясь односложными ответами и не поддаваясь на уловки Дейнтри и леди Офелии втянуть себя в разговор. Она даже без возражений устроилась на переднем сиденье, которое обычно с негодованием отвергала по той причине, что, дескать, не может ехать спиной вперед. На этом месте всегда сидели Дейнтри, слуги и дети.
Чарльз путешествовал верхом, отказавшись пересесть в экипаж, даже когда начал накрапывать мелкий дождик. Дейнтри решила, что Чарльз и Давина поссорились, но долго не раздумывала над этим, погруженная в собственные переживания.
С каждой минутой она приходила во все большее смятение. Неужели их взаимный интерес с Девериллом объяснялся одной-единственной причиной — заманчивостью запретного плода? Если это так, у их отношений нет будущего. Не стоит также забывать о вражде. Впрочем, это препятствие можно будет устранить. А что дальше?
Возможно, их симпатия окажется взаимной, страсть — непреходящей? Ведь никто из бывших отвергнутых женихов не сумел вызвать в ней чувства, хотя бы отдаленно напоминающего привязанность. Значит, остается один выход — выяснить причину вражды и попытаться устранить ее. Деверилл же пусть продолжает свои поиски.
Очнувшись от размышлений, Дейнтри обратилась к тете Офелии, которая любовалась проплывавшим мимо окна пейзажем:
— Вы храните свои дневники, мадам?
— Конечно, — пожала та плечами и внимательно посмотрела на племянницу. — Однако они не охватывают событий всей моей жизни.
— Когда вы начали их вести?
— По-моему, тогда мне исполнилось столько лет, сколько сейчас Шарлотте. Конечно, я писала сущую чепуху, но зато откровенно и без лукавства. В те годы я еще не понимала, что мои возможности и мечты о блестящем будущем имеют четкие границы. Разумеется, у меня нет писательского таланта, и мои «произведения» нельзя сравнивать с работами Элайзы Хейвуд или Фанни Верни.
— Но у вас непревзойденный талант рассказчика, мадам, — возразила Дейнтри. — Поверьте, слушать вас так же приятно, как читать их романы. Жаль, что лишь немногие удостоились чести быть вашими слушателями.
— Хороший рассказчик — не обязательно хороший писатель. Мои мысли, увы, плохо ложатся на бумагу. Наверное, секрет заключается в том, что я всегда наблюдаю за выражением лиц слушателей. Писателю же лишь остается надеяться, что читатель поймет его произведение. Однако я не столь высокого мнения об умственных способностях человека. Кстати, подобная вера меня всегда восхищала в Хэрриет Деверилл. Она также не умела выражать свои мысли на бумаге, и поэтому ее произведения так никогда и не увидели свет. Однако Хэрриет хотя бы попыталась это сделать. Между прочим, я бы наверняка с отличием окончила бы Оксфорд, если бы кому-нибудь пришло в голову допустить меня туда.
Дейнтри невольно улыбнулась, представив, как тучная тетя Офелия штурмует ворота универен-тета, однако не захотела развивать эту тему.
— Вы не станете возражать, если я прочту ваши дневники?
Тетушка прищурилась, однако в ее глазах, скорее, читалось удивление, чем неудовольствие.
— Полагаю, мисс, вас интересует не ранний период моей жизни, а тот, что начался лет шестьдесят назад?
Дейнтри залилась румянцем, но ответила неожиданно твердо:
— Я хотела бы начать с самого первого дневника, дорогая тетя. Однако не стану скрывать, меня также интересуют истоки той нелепой вражды, поссорившей две семьи.
— У тебя ничего не получится, — пожала плечами леди Офелия. — Как ты сможешь найти истоки вражды или хотя бы отдаленный намек, если я сама не знаю об этом? Мужчины не доверяют секреты своим женам, а тем более женщинам, на которых когда-то мечтали жениться. Не понимаю, какая кошка пробежала между Томом Девериллом и Кедом Тэррантом, но только они мне ничего не рассказывали.
— Тогда я хотя бы побольше узнаю об этих мужчинах. Вы непременно должны были записывать свои впечатления о них.
— О да, — усмехнулась леди Офелия. — Они были глупыми щенками, только и всего, причем, оба. Мои дневники — зеркало моей души и отражают лишь мои мысли. Мне и в голову не приходило публиковать их или читать вслух.
