Обхватив бедра Маргарит обеими руками, он начал двигаться, то входя, то выходя из ее шелковистого теплого тела, и вновь стремясь попасть внутрь, с ликующими вскриками загоняя в тело девушки свою возбужденную плоть на всю длину.
Эш чувствовал себя так, словно перестал быть самим собой. Словно им завладела какая-то странная сущность, дух, его двойник, который никогда не сталкивался с болью или потерей. Лишения и муки прошлого исчезли, словно их и не было, словно тени никогда не поселялись в его душе, преследуя и надзирая за каждым его шагом.
Впервые в жизни Эш почувствовал себя свободным и никому не должным.
Это – то, что он оказался рядом с этой женщиной – не было случайностью. Для него больше не имело значения, что она была дочерью Джека.
Он прилагал усилия, чтобы сдерживать свои выпады, сделать нежнее резкие хлопки, с которыми его член входил в тугое тело Маргарит, но у него не получилось, он не смог быть нежным с нею. Сила, которой Эш не знал ранее, завладела им. Не имело значения, как сильно, как отчаянно он хотел сделать так, чтобы Маргарит было хорошо – он слишком нуждался в ней.
Маргарит выгнула спину, предлагая ему свое тело, словно сдаваясь на его милость, и выше поднимая свои стройные ноги.
Эш схватил девушку за голень и завел ее за свои бедра. Маргарит оказалась способной ученицей: подняв вторую ногу с кровати, она сама обхватила его и начала вскрикивать от удовольствия каждый раз, как Эш делал выпад.
Она выдыхала его имя снова и снова – исступленный, смущающий звук, эхом разносящийся по безмолвной комнате. Эш наслаждался им, наслаждался ею. Он изо всех сил пытался уцепиться за свой гнев, за ощущение того, что она его предала, обманула, но это было бессмысленно. Он чувствовал только ликование, глубокое всепоглощающее удовольствие от того, что был первым мужчиной, который учил ее премудростям любви. И последним, поклялся Эш, делая более сильный выпад, его голод и чувство обладания ею вознесли его страсть на недосягаемую высоту, выходя из-под контроля.
Обнаженная Маргарит, лежавшая под ним, выглядела великолепно: тени пробегали по изгибам и впадинам ее хрупкого тела, волосы, словно веер, разметались вокруг головы черным нимбом. Кто бы мог подумать, что Эш обнаружит такую чувственную натуру в женщине, которая выказывала к нему пренебрежение и так бранила его перед доброй половиной Сент-Джайлза?
Эш просунул ладонь между их телами, нашел скользкое, теплое местечко, этот крошечный бугорок чувственности, и дотронулся до него пальцами, нажимая и потирая его, пока не почувствовал, как Маргарит задрожала.
Она закричала, чуть не сбросив Эша с себя от силы ее разрядки. Он потянул ее на себя, заключил в объятия и крепко держал, изливаясь в нее, достигнув, наконец, чувства совершенной наполненности.
– Как так может быть, чтобы любовница оставалась девственницей?
Рука Маргарит, медленно выводившая какие-то узоры на голой груди Эша, замерла. Девушка вздрогнула, даже несмотря на то, что знала: этот вопрос все равно возникнет.
– Полагаю, это потому, что я не была его любовницей в полном смысле слова. Пока.
– Пока. – Слово повисло в воздухе. – Так что там с этой важной поездкой в Испанию?
– Ох, я собиралась поехать в Испанию с Роджером… Я подумывала о том, чтобы в этом путешествии избавиться от своей невинности.
Казалось, что грудь Эша под ее щекой напряглась.
– Ты любишь его? – спросил он голосом, лишенным эмоций.
Маргарит покачала головой, не желая раскрывать правду, признаваться в том, что она знала Роджера еще меньше, чем Эша. Она выбрала Роджера по причинам, которые не имели ничего общего с любовью.
– А ты не могла поступить по-другому? Сделать еще что-нибудь… но не становиться любовницей какого-то там мужчины? У тебя что, не было выбора?
Причина, по которой она решила стать чьей-то любовницей, потребует объяснений… затянет ее в запутанную трясину слов, которые, скорее всего, приведут Маргарит в приют для умалишенных.
– Ты могла бы обратиться к Джеку, – продолжил Эш.
– Нет, – отрезала она, вся похолодев при мысли о своем отце. – Мне не нужна его помощь. Кроме того, он бы наверняка выдал меня замуж за какого-нибудь аристократа. – Губы Маргарит изогнулись в улыбке. – Сомневаюсь, что в этом случае я бы сейчас оказалась здесь, с тобой.
Рука Эша скользнула по ее спине, и это была ласка собственника.
Маргарит прильнула к нему и задрожала, почувствовав, как ее обнаженные груди вжались в его твердую, словно стена, грудь.
– Ничто из того, что было раньше, больше не имеет значения, – пробормотала она, приблизив свои губы к губам Эша.
– Роджер не имеет значения? – с нажимом спросил он, очевидно, настаивая на таком объяснении.
Его глаза мерцали в полумраке, в них отражался голод, отдававшийся эхом в ее теле.
Маргарит колебалась всего один миг.
– Нет. Не имеет, – подтвердила она.
И не имел, поняла девушка и вздрогнула. Даже если она вернется в Лондон и обнаружит, что Роджер ее ждет, она никогда не сможет быть с ним. Никогда уже она не вернется к своим грандиозным планам и не сядет на корабль, отходящий в Испанию. Никогда не сможет стать его любовницей. Только не после того, что сейчас произошло.
Только не после Эша.
Очевидно, мадам Фостер была права. Некоторые судьбы нельзя изменить.
Опустив голову, Маргарит поцеловала Эша теплым, глубоким поцелуем. Он замер, словно терялся в догадках, чем было вызвано столь нежное внимание.
Наконец Эш пошевелился, обхватив ладонью затылок Маргарит. Запустив пальцы ей в волосы, он углубил поцелуй, продолжая целовать ее глубоко и медленно, пока все мысли не исчезли из головы девушки.
Проснувшись, Маргарит долго потягивалась, ощущая боль в таких местах, о которых она даже не подозревала. Со счастливым вздохом она откинула голову на подушку, остановив взгляд на густой серой дымке, обволакивающей оконные стекла.
Внезапно она замерла, осознав причину ломоты во всем теле. События прошлой ночи нахлынули на нее. Эш. Она втянула ноздрями воздух, ощутив его легкий мускусный запах. Это было чудесно. Не считая боли вначале, потеряться в вихре страсти было всем, о чем она только могла мечтать. Вот почему на лицах Фэллон и Эви появлялся румянец, когда их мужья входили в комнату. Теперь она все поняла. Как же глупо с ее стороны было осуждать их за проявление чувств.
После такой ночи с Эшем можно было и спокойно умереть. Это почти примирило ее с мыслью о неизбежной смерти. Почти. Оставалось еще кое-что. Она так и не вышла замуж. Мадам Фостер утверждала, что она будет замужем, когда с ней случится несчастный случай.
