«ТЕАТР АВТОМАТОВ.
Избранные главы, переведены из греческого сочинения Герона Александрийского [35] .»
Неизвестные тайны греческого философа, великого механика и оптика, которого он почитал среди своих кумиров, создателя «Механики» и «Пневматики», лежали перед ним, готовые открыться. Леонардо знал, что благодарить за этот бесценный дар ему следует таинственную мону Луису, о которой ему было известно так мало. Его пальцы скользили по шершавым страницам пергамента, словно по коже любовницы, задерживаясь на схемах сочленений шестеренок и изображениях механизма смены декораций, рычагов и паровых машин. Особое мистическое покалывание вернулось в кончики его пальцев предвестием возможного чуда.
* * *
Дивные картины заводного театра одна за другой сменялись перед его глазами:
Механическая музыка звенела колокольчиками, сменялась стуком молоточков и звоном пил: механические человечки строили корабли и выходили в бурное море — волны шелка вздымались и падали под грохот механической музыки. Искры сыпались из-за театрального задника, корабли устремлялись к черным сумрачным скалам, расписанным кистью художника, так что казались огромными и по-настоящему страшными. Они неминуемо разбивались о камни, рассыпались на тысячи пылающих осколков, карающая фигура древней богини являлась в небесах, ее механические очи метали молнии, а уста взывали о мщении. Но завод чудесного театра заканчивался, утихала механическая буря, и только серебристый кружок луны продолжал сверкать в черном лаковом небе.
* * *
Он огорчился, что не имеет при себе источника света, превосходящего по силе слабое рассветное свечение горизонта, чтобы без промедления приступить к изучению трактата, поднялся и огляделся в поисках такового.
— Синьор! Чем вы там занимаетесь? — крикнули ему с мостовой.
Даже утренний туман расступался перед дозорными из городской стражи.
— Я синьор Да Винчи, — представился Леонардо, прикрыв сундучок со своим сокровищем полой плаща. Но держать под спудом другой документ — шелковый лоскуток с зашифрованной схемой укреплений — он просто не имел права. — Прошу доставить меня к капитану городской стражи, для него есть спешное известие.
Прошло уже несколько дней, как Леонардо заперся в своей мастерской. Человека, склонного к перепадам настроения, указывающим на разлитие желчи, негоже оставлять в одиночестве надолго, рассудил Везарио и уговорил сержанта Алесандро на несколько дней разделить мастерскую с живописцем. Кондотьер сразу же согласился — его устраивало любое жилье с божеской оплатой. Синьор Везарио заглядывал к ним считай каждый день и всякий раз задавал один и тот же вопрос:
— Ну как?
Португалец понимал, что речь о синьоре Да Винчи и пожимал плечами:
— Как? Книжку почитает, потом рисует или мастерит что-то. Раз пять гонял Николетто к жестянщику и еще пару раз — в кузню. Лучше бы этот мальчишка почаще бегал за жратвой! Давеча взялся меня рисовать. Наказал сперва взять меч и с ним упражняться, потом сунул мне в руки пику и попросил колоть. Ох, и ловкие у него выходят картинки! Сегодня с утра одолжил мой полный доспех и потащил куда-то к реке, — Алесандро понизил голос. — Доспех, дорогая штука, как полагаешь, синьор Лис — не утопится наш приятель Лео в моем доспехе?
— Маловероятно. У него для перемещений под водой уже имеется доспех, собственной конструкции [36]. — Везарио страдальчески закатил глаза и вздохнул. — Ладно, пойдем взглянем, что он там творит, исключительно ради твоего спокойствия.
* * *
С мостовой казалось, что кусты ракитника подступают к самой воде, но зелень всего лишь закрывала обзор на поросший травой пригорок и заброшенную облицованную кирпичом арку, а доспехи сверкали под солнечными бликами как чешуя только что пойманной рыбы. Высокий и широкий в плечах мужчина в полном вооружении присел на большой волун. Он выглядел почти безмятежно, но вдруг схватился за пику, резко подскочил и делал выпад, разя невидимого врага.
— Лео! Синьор Да Винчи! — завопили мужчины и бросились к реке.
— Что стряслось? — Живописец появился из-под арки во вполне бодром расположении духа и направился к ним, а человек в доспехе снова опустился на камень, но сразу вскочил и еще более энергично повторил свою эскападу. Его пика зацепила ветку дерева и отодрала ее. Вояка снова опустился на камень, а потом снова со стальным упорством бросился вперед.
На мостовой появился патруль городской стражи. Сержант, поглядев на странное упражнение человека в стальной броне, строго окликнул его:
— Эй, синьор? Вы что там вытворяете? — Синьор медленно, словно нехотя, повернул к нему голову, его рот медленно открылся и закрылся. — Я вас спрашиваю, синьор!
Старший из дозорных перехватил алебарду и начал спускаться вниз, а чудной синьор сделал новую серию выпадов, которая на этот раз завершилась самой настоящей барабанной дробью, перепугавшей не только пичуг и бабочек, но даже стражников. Кондотьер Алесандро поспешил стражникам на помощь, на ходу выхватывая меч, но замер в нескольких шагах от противника, который опять уселся на камень. Алесандро поглядел на доспех воинственного синьора и даже прищурил глаза, чтобы лучше рассмотреть:
— Разорви мою печенку! Это же мои собственные доспехи!
Стражник знаком подозвал своих спутников:
— Погодите маленько, синьор, сейчас мы скрутим этого дебошира, свезем в каталажку и возвратим ваше имущество.
— О нет! Убедительно прошу вас воздержаться от применения силы, синьоры! — Леонардо внезапно вынырнул из-под кирпичной арки и положил руку на плечо облаченного в доспех воина, который продолжал недвижимо сидеть на камне. — Вы можете испортить замечательный механизм, над которым я трудился целую неделю!
Он громко хлопнул в ладоши: механический человек поднялся и поклонился. Леонардо снял с его головы шлем, обнажив механические блоки из дерева и металла, стянутые веревками с противовесами. Невесть откуда зазвучала танцевальная музыка, и механический рыцарь медленно повернулся вокруг своей оси. Дозорные смеялись и прицыкивали языками от восторга, а кондотьер только мрачно хмыкнул: синьоры напрасно веселятся, такие куклы запросто оставят всех вояк и наемников без работы.
* * *
Известие о необычайном механизме, выстроенном синьором Да Винчи, распространилось по Флоренции со скоростью пожара и неминуемо достигло ушей городского правителя. Его Великолепие, пребывавший последние дни в дурном расположении духа, повелел без промедления доставить к нему и куклу и конструктора.
