– Они уже добрались до Корнуолла?
Джоан беспомощно подняла одну руку.
– Не знаю, может быть. Папа сказал, что они будут ехать медленно, чтобы ее не тревожить. Мы получили от них короткую записку о том, что они доехали до Бата, но потом им пришлось сделать остановку, чтобы мама отдохнула. Отец обещал написать, когда они доберутся до места, так что, надеюсь, скоро я получу от него весточку.
– По-моему, твой отец очень мудро поступил.
Некоторое время все молчали. Джоан прикусила губу, у нее перед глазами всплыла картина – мать, слабая, кашлявшая кровью. Ей не терпелось поскорее получить от отца письмо, но в то же время она не хотела, чтобы он задерживался в пути только для того, чтобы написать, что они добрались до Девоншира. Важнее всего было благополучно доставить мать в Корнуолл, даже если из-за этого Джоан придется терзаться страхами и тревогами. Она старалась выглядеть спокойной, и ее отвлекало от тревожных мыслей присутствие Эванджелины, но все же она думала о матери каждую ночь.
– Ты хорошо ладишь с тетушкой? – неуверенно спросила Пенелопа. – Ты никогда раньше о ней не говорила.
Джоан заставила себя улыбнуться.
– По сути, я ее раньше и не знала. Она редко бывает в Лондоне, а моя мать считает, что у нее дурная репутация.
– И все-таки твой отец оставил тебя на ее попечение? – спросила Абигайль, удивленно расширив глаза.
– По-моему, это довольно странно, – сказала Пенелопа. – Твоему отцу следовало быть более осмотрительным.
– Я думаю, у него не было другого выбора, – ответила Джоан. – Дугласа он послал в Эшвуд помогать восстанавливать дом после наводнения.
– Дугласа? Восстанавливать дом? – Пенелопа заулюлюкала.
Мистер Уэстон повернулся в их сторону с выражением легкого неодобрения на лице. Абигайль бодро улыбнулась ему и замахала рукой, одновременно другой рукой ткнув сестру в бок.
– Тише, Пен, Джейми за тобой наблюдает.
– Бедный Джейми, – сказала Пенелопа, но голос все-таки понизила: – Забавно, представляю Дугласа, раздумывающего, какие обои наклеить и какие повесить портьеры.
Джоан усмехнулась.
– Странно, правда? Думаю, он будет из кожи вон лезть, чтобы вернуться в Лондон не позже чем через две недели.
– А твоя тетушка? – Абигайль пристально посмотрела на Джоан. – Ты не выглядишь подавленной.
– Совсем наоборот. – Джоан оглянулась, убедилась, что Джеймс Уэстон вернулся к разговору с миссис Таунсенд и они оба не обращают на них внимания. – Она поразительно оригинальная. После обеда пьет бренди. Смайта, нашего дворецкого, она приветствовала как старого друга. Оказалось, он однажды помог ей проникнуть в дом, когда она без разрешения убегала смотреть состязания в беге. Она нисколько не заботится о моде, но у нее такая потрясающая одежда и так ей идет, что я прямо умираю от зависти.
Сестры Уэстон переглянулись.
– Мне не терпится с ней познакомиться, – сказала Пенелопа.
– Значит, ты рада, что она с тобой? – удивилась Абигайль.
Джоан подумала о новом платье, которое в это самое время ей шил мистер Сальваторе. Как Эванджелина и предупреждала, он, по-видимому, сам решил все по поводу фасона платья, ни разу не поинтересовавшись мнением Джоан. Он даже не сказал ей, как оно будет выглядеть, только сообщил, что платье будет зеленое. Но его добрые слова внушали надежду. Он заявил, что в Джоан есть то, что нужно, чтобы превратить ее в Венеру, и что он это сделает. Джоан всем сердцем надеялась, что мистер Сальваторе прав, что платье получится красивым и он каким-то образом нашел способ представить ее высокую округлую фигуру в выгодном свете. И что она не будет выглядеть как полураскрытый зонтик.
– Я думаю, что мне на редкость повезло, – сказала Джоан. Она не стала ничего говорить про платье, ей было интересно увидеть их реакцию, когда она в нем появится.
– Я очень рада это слышать, – сказала Абигайль.
– И я, – вставила Пенелопа. – А теперь рассказывай, что произошло с лордом Берком на балу у леди Малькольм.
– Он отдал мне «Пятьдесят способов согрешить». – Джоан покачала своим ридикюлем. – Хотите получить?
Она скрутила брошюру в плотную трубочку и перевязала лентой. В отсутствие матери и, что еще важнее, Джанет было гораздо легче хранить ее в тайне.
– Можешь оставить ее себе, однажды ночью я ухитрилась стащить этот выпуск у мамы. Так он за этим вывел тебя в танце из комнаты?
К разочарованию Джоан, Пенелопа не проявила энтузиазма. Обычно они горячо обсуждали каждый номер во всех подробностях, начиная от правдоподобия описанных актов и заканчивая предположениями, какой джентльмен послужил прототипом героя очередного рассказа.
– Он увел меня всего на минутку.
– Вас не было несколько минут, и даже когда он вышел – и сразу покинул зал! – тебя все равно не было, ты вышла намного позже, и вид у тебя был очень взбудораженный. Так что произошло? – снова спросила Абигайль. – Судя по тому, что ты сейчас покраснела, надеюсь, это было нечто восхитительное.
– Вы обе просто ужасные, – пробурчала Джоан. – Неужели у меня не может быть секретов?
Пенелопа фыркнула:
– Пф! Только не в этом. А то в следующий раз, когда он пригласит тебя танцевать, мы пойдем за вами, и ему будет гораздо сложнее заниматься с тобой любовью.
– Пенелопа!
Джоан чувствовала, что ее лицо стало ярко-красным.
– Между прочим, она ничего не отрицает, – заметила Абигайль. Редкий случай, она проявляла такое же острое любопытство, как ее сестра. – Ну так что он сделал?
Джоан надула губы, но в то же время ей и самой безумно хотелось рассказать. Ее поцеловал – по-настоящему поцеловал, почти овладел ею – истинный повеса. И это еще не все: есть шансы, что он сделает это снова! Джоан огляделась, проверяя, что их никто не слышит, и понизила голос:
– Никогда никому об этом не рассказывайте!
– Никогда! – хором ответили ее подруги.
– Он вскользь извинился за то, что сравнил меня с зонтиком.
Брови Пенелопы взлетели вверх.
– И отдал мне номер «Пятьдесят способов согрешить», засунув его мне под платье на спине.
Абигайль громко ахнула.
– А потом он меня поцеловал. – Последние слова она прошептала скороговоркой, почти потонувшей в стоне Пенелопы.
– Тебе понравилось? – требовательно спросила Абигайль.
Ее сестра хмыкнула:
– Какая разница? Ее поцеловал самый красивый виконт Лондона!
