— Да, некий месье Бонэр. Не думаю, что ты имел удовольствие его знать, если, конечно, это можно назвать удовольствием, — сказал Милти, вертя бумажку, чтобы на нее падало побольше света. — Нет, ведь он появился на сцене после твоего отъезда…
— Черт побери! Объяснись, — Джефри взял себя в руки и подошел к другу. — И говори медленно и ясно!
— Ладно, ладно, — успокоил его Милти, похлопывая по плечу и оставляя черные отпечатки пальцев на дорогом коричневом сюртуке. — Не надо показывать мне свой характер.
— Милтон Филпотс!
Милти быстро протянул мятую бумажку Джефри.
— Ну вот, я был прав! Ничего не могу сказать о печати, потому что воск растаял, но готов поклясться: это не подпись леди Стэндифорд.
Джефри озадаченно схватил бумажку. Покрутив ее, он разобрал некоторые слова, затем осмотрел растаявшую печать.
— Да, это не ее подпись! — объявил он, чувствуя, как страх сжимает его желудок.
— Вот видишь! — победоносно выкрикнул Милти. — Я знал, что с этим парнем не все в порядке. Конечно, насчет французов ничего нельзя знать наверняка. На мой взгляд, все они проклятые шпионы. Сплошь да рядом подозрительные типы.
— Милти, — медленно, размеренно сказал Джефри. — Как ни странно это может показаться, но я всерьез волнуюсь за безопасность моей жены. Думай, Милти, думай. Как она познакомилась с этим французским щеголем?
Милти сосредоточенно нахмурился.
— Насколько я помню, это было в опере. Я вошел в ложу, и мисс Бартли-Бейкон… — Его лицо просияло, и он щелкнул пальцами. — Точно. Его представила мисс Бартли-Бейкон.
— Шэрон! Я немедленно еду к ней. Ты, Милтон, как хочешь, но я еду! — сказал Джефри, выходя в холл.
Как ни удивительно, но Хэмфри уже стоял там с плащами и шляпами наготове. Джефри изумленно поднял бровь, но не стал тратить время и силы на расспросы. Неужели все окружающие заботятся о его жене… все, кроме него?
— Я буду драться вместе с тобой! — грустно сказал Милти, беря из рук Хэмфри свой цилиндр. — В такую минуту друг не может оказаться лишним!
Джефри оглянулся на него с огромной нежностью.
— И ты настоящий друг, Милти. Но должен напомнить, что ты не обязан ехать со мной.
— В некотором роде обязан, — добродушно сказал Милти. — Видишь ли, я очень люблю эту малышку. Кроме того, я перед ней в долгу. Твоя жена — сенсация сезона, и я бесконечно счастлив прогуливаться с ней назло всем светским щеголям. И Роза меня любит, — простосердечно добавил он.
— Как и я, мой друг, — признал Джефри, хлопая Милти по плечу и подталкивая его к двери. — Теперь мы должны помочь ей.
К счастью, Шэрон Бартли-Бейкон оказалась дома, и, также к счастью, матери Джефри дома не оказалось, и он избежал долгих объяснений. Он отбросил любезности и перешел прямо к делу, несмотря на радушие, с которым его встретила Шэрон.
— Кто этот француз, с которым вы познакомили мою жену? И куда он увез ее?
Шэрон отпрянула, притворившись, что испугана таким резким обращением, а на самом деле выигрывая время. Ее мозг лихорадочно работал. Насколько она знала, Розу должны были увезти на восток от Лондона в какую-то безызвестную гостиницу в Элленсберге и продержать там ночь или по крайней мере до тех пор, пока не пройдет достаточно времени, чтобы она была скомпрометирована. Конечно, Шэрон могла это лишь предполагать, поскольку Элмо Сьюэлл никогда не вдавался в детали. Сейчас главной ее задачей было использовать встречу с Джефри в своих интересах и отвести от себя подозрения. По хмурому лицу лорда Уайза Шэрон поняла, что ей не позволят долго думать. Может, просто рассказать то, что она знает о заговоре? Или заявить, что она вообще ничего не знает?
Джефри свирепо смотрел на молчащую женщину.
— Мне не нравится, что вы так долго обдумываете ответ, Шэрон. Если что-то случится с Розой, я буду считать, что во всем виноваты вы. И я использую все свое немалое влияние, чтобы о вашей роли в этом деле стало известно.
Шэрон в страхе закусила губу. К этому она была не готова. Ее мысли метались, то, быстро предлагая возможную ложь, то так же быстро ее отвергая. Вдруг она поняла, что можно выпутаться, попутно замарав Розу.
— Они уехали в Элленсберг. Говорили что-то о больной тете Анри. Но они мне мало рассказывали… — Она умолкла, обратив молящие глаза на лорда Уайза. — О, Джефри, простите меня. Я не хотела участвовать в обмане, но Роза взяла с меня клятву, что я никому не скажу, и я подумала… — Ее голос замер, прелестная головка опустилась, словно Шэрон осознала свою вину.
Разъяренный этой явной ложью, Милти бросился в бой.
— Черт побери, Джефри, она намекает… Я клянусь тебе, Роза никогда не поступит так! Слышишь, Джефри? Не Роза! Ни в жизнь! Роза никогда не поступит так!
Джефри вдруг почувствовал себя круглым идиотом. Он ничего не знает о собственной жене и ее делах, и это, как ни крути, очень печальное положение для мужа. Не сказав больше ни слова Шэрон, он повернулся и вышел.
— Идем, Милти. Скачем в Элленсберг. Они опередили нас на добрый час.
Оба всадника сломя голову понеслись по английской провинции.
— Надеюсь, мы успеем вовремя, — выкрикнул Джефри, когда они скакали ноздря в ноздрю через деревню Норт-Бенд, распугивая гусей, цыплят, детей и поднимая пыль.
У Милти душа ушла в пятки. Значит, его друг думает точно так же… то есть что больная тетя просто предлог. Хоть бы Роза поняла, что они едут не по северной оживленной дороге в Беллингем, пока еще не будет слишком поздно. Он заскрежетал зубами и пришпорил своего ретивого коня.
Роза, не знакомая с окрестностями Лондона, находилась в блаженном неведении относительно того, куда катилась коляска, на самом деле уносящая ее все дальше от Беллингема — предполагаемого места назначения. Она наслаждалась быстрой скачкой и ветром, обдувающим ее лицо. Какой чудесной оказалась эта прогулка за пределами города! Чистый бодрящий воздух напоминал ей о том, что в душе она осталась деревенской девчонкой. Наслаждаясь в последнее время городской жизнью, она все же чувствовала себя счастливее среди обширных лугов с буйно разросшимися полевыми цветами, чем в ухоженных розариях с садовыми скульптурами.
Вырвавшись из плотного потока экипажей, заполнивших улицы Лондона, Анри не тратил времени на вежливую беседу, уделив все внимание наемной упряжке. Он был рад, что дама не жаловалась на скорость, с которой он гнал лошадей, ибо у него осталось одно желание: поскорее покончить с этим делом, получить остаток платы, которая теперь казалась ему мизерной, и сбежать на безопасный континент. Он с нарастающей неловкостью думал о том, что придется сделать с этой ни в чем не повинной леди… и все больше сомневался в честности Сьюэлла.
