— Я буду держать его в тепле.
— Не хочу вас пугать, но вы должны иметь в виду„. дитя может не выжить. Что бы вы ни делали.
— Я не хочу про это думать.
— Но если такое все же произойдет, вы должны помочь Изабель пережить горе. Так поступают друзья.
— Да, я все сделаю.
— А как она? С ней все в порядке? Нет ли каких проблем?
— Роды были трудные. Но сейчас она хорошо выглядит.
— Вы помогли младенцу появиться на свет?
— Да.
— У нее есть разрывы?
— Нет, но сильное кровотечение. Не знаю, нормально это или нет. До этого я никогда не принимал, детей. Я спрашивал ее, как дела, но она смущается и не хочет со мной говорить об этом.
Доктор кивнул.
— Будь у нее что-то серьезное, она бы вам сказала. Хотя бы ради сына. Не позволяйте ей нервничать. Не волнуйте ее. Изабель — сильная женщина. Но сейчас она очень ранима. Молодые матери вообще слишком чувствительны. Думаю, Изабель не исключение. Любая мелочь, способна Вывести ее из равновесия. А ей это вредно. Вы не поверите, но жена Пола Моргана, например, плакала целый месяц после родов и совершенно извела мужа. Очевидно, она плакала от счастья и от воспоминаний о перенесенных страданиях, других разумных объяснений этому я найти немог. Но потом она наконец справилась с собой. А Изабель? Она ведь в такой тяжелой ситуации. Не знаю… Я бы на ее месте, наверное, не выдержал — если бы Бойл вот так дышал мне в затылок… М-да… Но меня очень беспокоит ребенок. Он родился недоношенным, это, конечно же, страшно тревожит Изабель… Но если малыш справится… Вы как, намерены остаться с нашей девочкой до тех пор, пока ребенка можно будет перевезти?
— Да, я останусь. Как вы думаете, сколько потребуется времени?
— По меньшей мере восемь недель. Но лучше десять — если он будет медленно прибавлять в весе. Меня интересует еще одно, сын мой. Как вам удалось пробраться на ранчо Изабель?
— Было темно, я ехал при лунном свете, пока луна не скрылась за тучами и не полил дождь. Потом я чуть не наткнулся на один из постов Бойла. К счастью, наемники сильно перепились и ничего не слышали; Я еще удивился, почему они торчат тут в такой ливень, — Дуглас пожал плечами, — но выяснять этого не стал и очень рад, что не поддался любопытству.
— Очень опасно спускаться с горы в такой темноте.
— Я не спешил. Часть пути шел пешком, на свет в окне Изабель. Он служил мне маяком.
— А вы уверены, что сегодня ночью сумеете вернуться?
— Уверен.
— Эх, сбросить бы лет двадцать… Я бы отправился с вами и осмотрел Изабель и новорожденного. Но сейчас… Нет, не решусь. Я и в молодости-то относился к лошадям с почтительной осторожностью, а теперь просто-напросто их боюсь. Должно быть, оттого, что слишком часто падал с них. Поэтому мне гораздо спокойнее в двуколке, а запрягать помогает жена. Так-то вот. Впрочем, даже если я проберусь вместе с вами на ранчо Изабель, Бойл наверняка об этом прослышит, и тогда моей Труди придется несладко. Нет, я не могу на это пойти: но теперь, благодарение Богу, появились вы, и я спокоен. — Немного помолчав, старик доверительно продолжил: — Знаете, мне и Труди Изабель как дочь. После смерти Паркера я просил девочку переехать к нам. Но она и слушать не захотела — решила оставаться самостоятельной. Труди умоляла ее пожить у нас хотя бы до родов, а после появления ребенка… Моя жена нашла чудесный маленький домик неподалеку от нас, мы собирались переселить туда Изабель с малышом. Таким образом, девочка была бы независима, как и хотела. И к нам поближе. Мы помогали бы ей время от времени… Но Бойл разрушил все наши планы, мерзавец!
Искренняя любовь к Изабель, тепло и доброта, звучавшие в голосе старого доктора, глубоко тронули Дугласа.
— Я позабочусь о ней и о ребенке, — пообещал он.
— А вы заметили, как она хороша?
Дуглас чуть не рассмеялся: этого нельзя было не заметить.
— Разумеется.
— Тогда я хочу задать вам еще один вопрос. Каковы ваши намерения?
— Простите? — ошарашенно спросил Дуглас.
— Буду говорить прямо и откровенно. Может, вы даже разозлитесь на меня. Но я все же скажу. Так вот: после того как она придет в себя после родов, вы собираетесь поразвлечься с ней?
Дуглас замотал головой.
— Нет, ни о чем подобном я и не помышляю.
Похоже, Симпсона не убедил ответ. Он предложил Дугласу выпить бренди. Подождав, пока тот поставит рюмку, доктор откинулся на спинку кресла, обдумывая складывающуюся ситуацию.
— И все-таки это может произойти, — наконец задумчиво проговорил он.
— Но я же знаю Изабель всего… — начал было Дуглас, но Симпсон перебил его:
— Вы только что пообещали остаться с ней на десять недель. Помните? А вы человек слова, не так ли?
— Да, я останусь. Но это не означает, что я…
— Сын мой, позвольте рассказать об одном молодом человеке, с которым мне довелось столкнуться в Риверз-Бенд.
Дуглас почувствовал раздражение. Ему совсем не хотелось слушать всякие байки. Он предпочитал поговорить о Бойле, чтобы побольше узнать об этом гнусном типе.
Но, судя по тому, какими маленькими глотками доктор отпивал бренди, уставившись в пространство, он твердо намеревался поведать свою поучительную историю. Уважение к возрасту Симпсона обязывало Дугласа проявить внимание, и скрепя сердце он приготовился слушать.
Симпсон полчаса рассказывал о том, как однажды три молодые пары оказались застигнутыми снежной бурей и вынуждены были почти всю зиму прожить в шахте рудника. К весне все шестеро стали друзьями до гроба, как выразился доктор. Через пять лет ему пришлось встретиться с одним из них. Они разговорились. К удивлению доктора, этот джентльмен не смог вспомнить даже имени тех, с кем зимовал в шахте.
— Да, сэр! — назидательно подняв палец, произнес, Симпсон. — Если вы собираетесь жить рядом с Изабель столько времени, вспоминайте иногда человека, о котором я только что рассказал. Он боготворил дружбу, называл своих товарищей по несчастью братьями. Но стоило ему вернуться к привычной жизни, в свой мир, и он совершенно забыл о них.
— Я понял, — сказал Дуглас.
— Правда? У Изабель прекрасная душа. В эту девочку немудрено влюбиться. Я волнуюсь за ее будущее. Что произойдет после того, как вы разберетесь с Бойлом и вернетесь домой? Вы ведь намерены заняться этим негодяем?
Наконец Симпсон подошел к теме, интересующей Дугласа.
—: Ясное дело, намерен. Расскажите мне все, что знаете о нем, доктор.
— Самое главное: он чудовище. — В голосе Симпсона прозвучало глубокое отвращение. — Я до сих пор жив только потому, что могу пригодиться ему. Он грозился меня убить, но вряд ли на это пойдет: доктора сюда не едут. Но Бойл может навредить моей Труди. Он на все способен.
