— Совершенно верно. Пробуждает ненасытный голод с первого же взгляда, — лениво протянул низкий голос.
Кит, пытавшаяся завязать бант под подбородком, от неожиданности выпустила из рук ленты. В дверях библиотеки стоял Кейн, одетый в жемчужно-серый сюртук, жилет и брюки цвета маренго. Белизну рубашки подчеркивал темно-красный галстук в тонкую полоску. Кит злобно прищурилась. Что это он так вырядился?
— Куда ты собрался?
— В церковь, разумеется.
— В церковь? По-моему, мы тебя не приглашали!
Мисс Долли схватилась за горло.
— Катарина Луиза Уэстон! Я потрясена! О чем только ты думаешь! Так грубо разговаривать с генералом! Я просила его сопровождать нас. Умоляю, генерал, простите ее! Она вчера целый день провела в седле и сегодня едва встала с постели. Каждый шаг дается ей с трудом, поэтому она и капризничает.
— Понимаю и извиняю, — заверил Кейн, хотя веселые искорки в глазах противоречили сочувственному тону. Кит принялась перебирать ленты шляпы.
— Я не капризничала, — буркнула она. Ей никак не удавалось завязать бант, пальцы словно одеревенели. И все потому, что он за ней наблюдает.
— Мисс Калхоун, не поможете Катарине? Боюсь, она порвет ленты, — съязвил Кейн.
— Разумеется, генерал. Дорогая, поднимите подбородок. Сейчас я все сделаю.
Кит была вынуждена довериться мисс Долли, пока Кейн с усмешкой выжидал. Наконец все было сделано, и они торжественно направились к коляске.
Кит терпела, пока Кейн усадил мисс Долли, и лишь потом процедила сквозь зубы:
— Бьюсь об заклад, ты впервые переступишь порог этой церкви, с тех пор как явился сюда. Почему бы тебе не посидеть дома?
— Ни за что. Я не пропустил бы твоего воссоединения с добрыми гражданами Радерфорда даже за все сокровища мира.
«Отче наш, иже еси на небесех…» Сверкающие пятна солнечного света, струившегося через цветные витражи, ложились на склоненные головы прихожан. В Радерфорде до сих пор толковали о чуде, которое совершил Господь, не дав этим витражам попасть в лапы отродья сатаны — Уильяма Текумсе Шермана.
Кит чувствовала себя неловко в своем модном наряде среди выцветших платьев и довоенных шляпок остальных женщин. Ей хотелось показать себя в лучшем свете, но она совсем забыла, какая бедность царит вокруг. Больше Кит не повторит этой ошибки.
Она вдруг подумала о своей настоящей церкви, убогой, сколоченной из досок постройке недалеко от «Райзен глори», служившей духовным домом для рабов со всех плантаций в округе. Гаррет и Розмари не пожелали еженедельно ездить в радерфордскую церковь, где молились белые, поэтому Софрония по воскресеньям брала Кит с собой. И хотя в то время сама она была еще совсем девочкой, все же старалась, чтобы и Кит слышала слово Божье.
Кит любила ту церковь и теперь невольно сравнивала степенную, строгую службу с жизнерадостным поклонением Господу своего детства. Теперь в ту церковь ходят Софрония, Магнус и остальные работники.
Встреча Кит и Магнуса была не слишком горячей. Хотя он, похоже, был рад ее видеть, прежняя непринужденность исчезла. Теперь между ними пролегла невидимая граница. Она взрослая женщина, и к тому же белая, а он всего лишь негр.
Перед ее носом выписывала ленивые восьмерки назойливая муха, и Кит украдкой взглянула на Кейна. Но все его внимание, казалось, было обращено на кафедру. Лицо, как всегда, вежливо-непроницаемое. Какое счастье, что мисс Долли сидит между ними, иначе утро было бы испорчено.
Но неподалеку сидел человек, чье внимание не настолько сильно привлекала проповедь. Кит ослепительно улыбнулась Брэндону Парселлу и слегка наклонила голову, так, что поля шляпки скрыли лицо. Прежде чем она покинет церковь, нужно сделать так, чтобы Брэндон улучил минуту поговорить с ней. У нее только один месяц, нельзя тратить ни дня.
Служба закончилась, и прихожане мгновенно обступили Кит. Они слышали, что пансион превратил ее из сорванца в молодую леди, и своими глазами желали убедиться в метаморфозе.
— Ах, Кит Уэстон, только взгляните…
— Настоящая дама, ни дать ни взять…
— Господи, да собственный па тебя бы не узнал!..
К сожалению, перед всеми добрыми христианами встала нелегкая дилемма: приветствуя Кит, они не могли не здороваться с ее опекуном-янки, человеком, которого до этого старательно избегали.
Кто-то из собравшихся сухо кивнул Кейну. За ним второй, третий… Один спросил, как идут дела на плантации. Делла Диббз поблагодарила его за пожертвование на Библейское общество. Клемент Джейке осведомился, скоро ли, по его мнению, пойдут дожди. Беседа была сдержанной, но смысл был достаточно ясен: давно пора разрушить барьеры, воздвигнутые между здешним обществом и Бэроном Кейном.
Кит знала, что позже все станут уверять, будто заговорили с ним исключительно ради нее. Однако сама она подозревала, что они обрадовались предлогу ввести его в свой круг — хотя бы потому, что это даст им новые темы для бесед. Никому и в голову не приходило, что Кейн вовсе не желает оказаться в их кругу.
Стоявшая поодаль женщина, словно окруженная аурой изысканного изящества, неуловимо выделявшего ее среди остальных, наблюдала за происходящим с легкой улыбкой. Так вот он, пресловутый Бэрон Кейн!
Она и сама была здесь чужачкой и жила в большом кирпичном особняке Радерфорда всего три месяца, но уже успела услышать о новом владельце «Райзен глори». Однако все слухи и сплетни не отдавали ему должного. Настоящий сюрприз, притом весьма приятный.
Ее взгляд скользнул по широким плечам, мускулистому торсу и узким бедрам. Ничего не скажешь, великолепен!
Вероника Гэмбл, южанка по рождению, была далека, однако, от идей Конфедерации. Уроженка Чарлстона, она в восемнадцать лет вышла замуж за художника-портретиста Френсиса Гэмбла, и следующие четырнадцать лет они попеременно жили в Париже, Флоренции и Вене, где Френсис запрашивал огромные суммы за приукрашенные изображения жен и детей аристократов.
Прошлой зимой муж умер, оставив Веронику если не богатой, то неплохо обеспеченной. Повинуясь неведомому капризу, она решила вернуться в Южную Каролину, где муж унаследовал от родителей большой особняк. Это даст ей время поразмыслить о жизни и решить, что делать дальше.
В свои тридцать она была по-прежнему ослепительно красива. Темно-рыжие волосы, зачесанные назад, падали на спину блестящими локонами. Яркий цвет волос еще больше подчеркивал зеленоватый оттенок косо посаженных глаз. Чересчур полную нижнюю губку кто-то мог бы посчитать отталкивающей, но Веронике она придавала соблазнительно-чувственный вид. И хотя нос у нее был чуть длинноват, окружающие считали Веронику несравненной красавицей. Ни один мужчина не замечал ее недостатков. Кроме того, она была умна, остроумна и обладала интригующим качеством наблюдать за окружающими снисходительно, словно забавляясь, в ожидании очередного сюрприза, который преподнесет жизнь.
