— Очень сожалею, что пришлось вызвать тебя на откровенность, Норри.
— Я знаю. — Он дотронулся до ее щеки. Ощущение от прикосновения было острым, чуть ли не болезненным. — Мне понятно, о чем ты думаешь, Ви.
— Неужели? — Октавия и сама не понимала. Норт опустил руку.
— Я сам думаю о том же. То, что нас тянет друг к другу, — это память о той пленительной ночи, стремление повторить ее или что-то совсем другое?
Он все знал. Он все понимал.
— Не знаю.
— Вот и я тоже. — В его улыбке была печаль. — Но это ничего не меняет. Ты по-прежнему моя дорогая Ви, и, даже если ты ни с кем не свяжешь себя, я никогда не потребую от тебя ничего, что может вызвать непредсказуемые последствия.
Последствия! О да, Октавии хорошо известно, что это такое. Вся ее жизнь состоит из сплошных последствий.
Последствием было, что Октавия влюбилась в него. Последствием было и то, что ей не нужен был никто другой. И то, что хотелось большего. Одного раза было слишком мало. Это лишь разожгло в ней аппетит.
— Мне нужно идти, — вдруг объявил Норт, отрывая ее от греховных мыслей. — Увидимся позже.
Куда он собрался? И почему уходит так скоро?
— Хорошо.
Уже пройдя половину комнаты, Норт обернулся. Лицо было задумчивым.
— Почитай что-нибудь другое. — Он кивнул на книгу на столе.
Октавия покачала головой:
— Почему? Я думала, тебе нравится Шекспир.
— Нравится. Но тебе, наверное, нужно что-нибудь со счастливым концом.
Почему со счастливым? Если на, то пошло, он больше склонен страдать от угрызений совести, чем она. Что он вообще знает о счастье?
— Я верю, что Ромео и Джульетта в конце концов соединятся.
Его сочувственная улыбка все-таки была полна превосходства.
— Люди из разных миров никогда не соединятся, Ви. Даже на небесах.
Сердце ухнуло вниз.
— А если сначала они были в одном и том же мире?
Ответа не последовало. Норт уже исчез.
На следующее утро Октавия проснулась с головной болью и не отдохнувшей. Несмотря на обещание, Норт вчера так и не вернулся. Остаток дня она провела, вспоминая, что они наговорили друг другу. Даже в полудреме в голове крутились его слова и картины из прошлой жизни, отгоняя сон. Так что выспаться не удалось.
Кофе не улучшил настроения. Не помог и плотный завтрак, который прошел в компании Беатрис. Все разговоры кузины сводились к тому, как мило она провела время со Спинтоном. Упоминание о будущем женихе вдруг почему-то резануло Октавию. Непонятно — почему?
— О, Октавия, — щебетала Беатрис, — ты никогда не говорила, что лорд Спинтон может быть таким обворожительным.
Обворожительным? Спинтон? От сочетания этих двух слов стало даже как-то не по себе.
Октавия намазала клубничный джем на булочку с изюмом.
— Должно быть, я просто забыла об этом упомянуть.
Ее сарказм не дошел до кузины. Все так же восторженно улыбаясь, Беатрис осторожно поставила тонкую фарфоровую чашку на блюдце.
— Должно быть, так. У тебя слишком много забот.
Ну вот! Теперь Октавия испытала угрызения совести. Если бы она сидела молча, Беатрис наверняка поняла бы намек и тоже замолчала.
И та замолчала. Правда, ненадолго. После нескольких минут блаженной тишины Беатрис заговорила снова:
— Ты ведь собираешься завтра присутствовать на благотворительном вечере в Воксхолле.
Вздохнув, Октавия опять принялась за джем. Одно из двух: либо джем, либо она засунет булку в тарахтящий рот Беатрис.
— По правде говоря, я еще не решила. Кузина вытаращила глаза от удивления.
— Но лорд Спинтон будет там! Это будет прекрасная возможность встретиться, и мистер Шеффилд не вмешается со своим расследованием.
Октавия уложила толстый слой джема на очередную булочку.
— Что ж, это уже сам по себе достаточный повод поехать туда. — Она сунула булку в рот.
На этот раз Беатрис обратила внимание на ее тон:
— Что-то ты сегодня раздражительна. Продолжая жевать, Октавия лишь лицемерно улыбнулась.
— Что-нибудь случилось? Тебя что-нибудь раздражает?
Не могла же она сказать кузине, что ее мучает ревность. Не из-за того, что кузина провела обворожительный вечер со Спинтоном. Она ревновала к тому, что Беатрис пообщалась с представителем противоположного пола и не стала читать себе моралей по поводу распутного поведения.
— Норт хочет узнать имена покровителей матери. Он считает, что это может дать ключ к разгадке.
Беатрис кивнула так, словно все поняла. Хотя навряд ли.
— Представляю, как тяжело открыть грустные факты из своей жизни, о которых лучше забыть.
Октавия насупилась:
— Я не стыжусь ни своей матери, ни своего прошлого.
— Конечно, нет! Я ни в коем случае этого не подразумевала.
Однако тон кузины говорил другое — она подразумевала именно это. Октавия решила оставить ее слова без внимания. Если начать спорить, Беатрис поймет, что иногда Октавия завидует тому, как мать обращалась с мужчинами. Мать была очень щепетильна при выборе любовников, в какой-то момент отдавая предпочтение только одному мужчине из толпы поклонников, которые пытались добиться ее благосклонности. Любила ли она кого-нибудь из них, так и осталось загадкой, но, насколько было известно Октавии, они были добры к матери. Да, было стыдно оттого, что мужчины «поддерживали». Но зато не приходилось голодать. До сих пор она завидовала почти «нормальному» дому Норта. Тот знал своего отца, чего Октавия была лишена. И еще он безраздельно владел вниманием своей матери. Октавии тоже хотелось этого.
Нет, ей не было стыдно. Причина, по которой она ощущала стыд, заключалась в ней самой. Как можно судить собственную мать, когда она сама ведет себя со Спинтоном как продажная женщина? Он получит ее тело, а она станет графиней — супругой богатого человека. Это будет обмен товарами и услугами, а не замужество. Не настоящее замужество.
— Ладно, — сказала она, не желая больше копаться в собственных мыслях. — Пора приниматься задело. День пропал.
Беатрис вскинула брови.
— Тебе помочь? «О Господи, нет!»
— Спасибо, но лучше я займусь сама. — Беатрис заметно успокоилась. — Кстати, а ты чем собираешься заниматься?
Беатрис смутилась:
— О! Э… Меня пригласили на чай во второй половине дня.
Это Спинтон, вне всякого сомнения. Наверное, Беатрис отправляется на встречу с его мамашей. Остается надеяться, что старая клюшка будет с кузиной любезнее, чем с Октавией. Может, даже попытается уговорить своего сына жениться на Беатрис.
