– Я уверена, что железная дорога пойдет на то, чтобы заплатить хорошее вознаграждение за освобождение Сейди.
– А если мы не сойдемся в цене, что тогда?
– Какая сумма тебя устроила бы?
– А ты как считаешь, сколько я могу запросить?
– Может, пятьсот долларов.
– Идет.
– Что ж. Я поговорю с Тедом. Может, он захочет доплатить за спасение Сейди еще сколько-нибудь своих денег.
– Это не совсем то, о чем я думал, но мы поговорим об этом потом. Значит, ты предлагаешь мне, по крайней мере, пятьсот долларов за то, чтобы я заложил своих партнеров?
– Да, именно это я тебе предлагаю.
– А ты хоть понимаешь, как это опасно и чем мне это грозит? Я рискую своей репутацией и шеей, а деньги не так чтобы очень большие.
– Возможно, ты получишь и больше.
– Деньги – это хорошо, но не все. Мне надо думать о своей репутации.
– В преступном мире?
– Ну да. Здесь, на Западе, у нас свой кодекс, и он включает и преступников. Будет задета моя честь.
– Семьсот пятьдесят.
– Мало.
– Ты забыл? Ты в долгу перед Сейди.
– Но не настолько.
– Я вряд ли смогу предложить тебе больше тысячи. Я даже не уверена, что вообще смогу достать деньги.
– Что? Разве мы не говорим о спасении девушки Харви?
– Ты прав. Фред Харви тоже поможет заплатить вознаграждение. Ладно, пусть будет тысяча.
– Я в долгу перед Сейди, и мне очень нужны деньги, но ни то, ни другое не заставит меня помогать вам.
– Не понимаю. Чего же ты хочешь?
– Того, что можешь дать только ты, Рейвен.
– О! – Она долго молчала, колеблясь. – Сколько раз мне повторять, что я не продаюсь?
– Может, я даже помогу найти твоего дядю.
– Мне не нужна твоя помощь. Пока я неплохо справляюсь сама.
– Мне так не кажется. И только что ты попросила меня помочь спасти Сейди.
– Если бы ты помог разыскать моего дядю, ты наверняка потребовал бы с меня половину моего наследства, не так ли?
Сколько же ролей ей приходится играть, сколько придумывать разных историй, чтобы не сбиться, подумала она. Но от ее изобретательности столько зависит, что другого выхода у нее нет.
– Мне от тебя нужно только то, что ты дала мне в горах. Больше я ничего не потребую.
– Хватит говорить на эту тему, Слейт. Сколько можно? Соглашайся на тысячу, и покончим с этим.
– Я мог бы заставить тебя быть со мной.
– Какой в этом смысл?
– Ты знаешь, какой.
– Тысяча пятьсот.
– Насколько я понимаю, тебя не купить ни за какие деньги на свете, а я хочу только тебя.
Он неожиданно протянул руку и рванул ее к себе. Она качнулась в его сторону, почувствовав его тепло через тонкую ткань халата, но тут же взяла себя в руки и отпрянула.
– Нет!
– Ты тоже меня хочешь, Рейвен. К черту сделки! Только ты и я. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Никто не узнает.
– Я не могу. Я просто не могу.
Он встал и, обойдя стол, направился к двери, но обернулся:
– Спасибо за обед. Я намеревался пригласить тебя пойти потанцевать. В «Монтесуме» большой танцевальный зал. Но ты не хочешь иметь со мной ничего общего, как я понимаю.
– Ты преступник, – прошептала она.
– А ты просто маленькая янки с Востока, жадная до денег, но это меня не остановит.
– Это неправда!
– В чем же тогда правда? – спросил он и хлопнул дверью.
Мысли Рейвен лихорадочно заметались. С минуту она колебалась, потом подбежала к двери и распахнула ее.
За дверью стоял Слейт.
– Что-то ты долго раздумывала.
Он поднял ее на руки, ногой захлопнул за собой дверь и понес ее в спальню.
– Только ты мне нужна. – Слейт положил ее на огромную постель.
Эти слова привели ее в трепет. Она протянула руки и прижалась к нему. Он был так близко, что она чувствовала запах лосьона, смешанный с его собственным неповторимым запахом.
– Я только о тебе и думал с тех пор, как мы были в горах. Мне кажется, что мы не были вместе уже годы.
– Гораздо дольше. – Она нежно прикусила мочку его уха.
Он вздрогнул и скатился с нее.
– Я хочу, чтобы на этот раз все было, как положено, – сказал он, откидывая покрывало. – Раз уж мы здесь, воспользуемся предоставленным нам комфортом.
Рейвен стала ему помогать, удивляясь, с какой охотой она ему подчиняется. Но страсть, которая обжигала ее каждый раз, когда он к ней прикасался, заставила ее отбросить прочь все сомнения. Она чувствовала себя с ним необузданной и распутной, но ей было все равно, только бы он обнимал ее.
Они уже лежали на мягких белых простынях, когда Слейт сказал:
– Как бы я хотел, чтобы так было в твой первый раз.
– Нет, там, в долине, все было чудесно.
– Но здесь гораздо удобнее. – Он вытянулся во весь рост, словно доказывая ей свою правоту. – Видишь, Рейвен, на этой постели даже я помещаюсь.
– Свидетельство знаменитого гостеприимства Фреда Харви, – рассмеялась Рейвен.
– Я рад, что он не заставил тебя работать внизу, в ресторане. Не хочу, чтобы ты была где-нибудь, кроме как в этой постели, и обслуживала кого-либо, кроме меня.
– Может, обслужить тебя прямо сейчас? На столе осталось много чего вкусного.
– Это не то, что я хочу съесть. Иди ко мне.
Слейт притянул ее к себе и стал нежно покусывать ее шею.
– Какая же ты вкусная. Ничего мне больше не нужно.
– Это сейчас.
– Пусть сейчас, все остальное не имеет значения.
Он раздвинул полы халата, обнажив ее полные груди с уже твердыми сосками. Он понял, что это означает, и не стал медлить. Он поцеловал каждый сосок, а потом стал ласкать их языком, отчего они становились все тверже.
Рейвен стонала и извивалась.
– Что ты со мной делаешь? Как тебе это удается?
– Талант.
– И твой талант действует так же на других женщин?
– Нет никаких других женщин. Есть только ты.
Неожиданно перед взором Рейвен всплыло прелестное лицо Маргариты, и ее сердце сжалось от боли. Как она могла забыть о другой его возлюбленной? Как она может лежать здесь, в его объятиях, зная, что он всегда будет возвращаться к Маргарите – этой женщине из Техаса, как и он сам? И все же…
А Слейт между тем уже завладел ее ртом, проникнув глубоко внутрь, а потом втянул ее язык себе в рот. И Рейвен снова забылась, наслаждаясь его вкусом, неповторимым запахом, легкими прикосновениями. Слейт. Он ее единственный мужчина, и другого быть не может. Он был воплощением того, что жаждало ее тело, желал ум, хотело сердце.
Все же она отодвинулась и тихо сказала:
– Мне надо подумать.
– Подумать? – Слейт попытался прижать ее к себе, но она опять отстранилась.
– Слейт, для тебя это просто мимолетное увлечение. У тебя, наверное, много женщин, а может, только одна, особенная, которая…
