— Работа, — повторила леди Дюксбери, тряхнув рыжеватыми кудряшками. — И ее другая странность. Если вы спросите меня, то могу заметить, что мисс Вудбридж необщительная и высокомерная особа. И отвратительно грубая. Я попыталась вовлечь ее в дружеский разговор вчера вечером и получила холодный отпор.
— Говори тише, Джослин, — предупредил Алленгем.
— О, фи. — Согнув пальчик, она позвала лакея, чтобы тот наполнил ее бокал. — Всем известно, что свет считает ее отъявленным синим чулком.
— Думаю, ты уже выпила достаточно шампанского, — проворчал ее брат.
— Не думаю, что чего-то хорошего всегда достаточно. — Леди Дюксбери вызывающе надула губки. — Вы не согласны, лорд Гираделли?
— Не в моих обычаях противоречить леди, — отчеканил Марко.
— Вот видишь!
Она торжествующе ткнула пальчиком в складки накрахмаленного галстука брата.
Когда к ним приблизился лакей, Алленгем взял пустой стакан из рук сестры и велел налить в него фруктового пунша.
Леди Дюксбери состроила недовольную гримасу.
— Пожалуй, я лучше пойду и поговорю с Ладлоу и Таппеном. Они гораздо более приятная компания, чем вы двое. — Ее слова, казалось, повисли в воздухе. Вызов или, возможно, горький упрек в адрес Марко. — Чао.
Алленгем глубоко вздохнул, когда она исчезла из поля зрения.
— У вас есть родные брат или сестра, Гираделли?
— Нет.
— Тогда вы счастливчик. — Мускул дрогнул на тяжелой линии подбородка барона. — Разрываясь между эскападами моего безмозглого младшего брата и вызывающим неблагоразумием сестры, удивительно, как я еще успеваю справляться с собственными делами.
Воспользовавшись вступлением собеседника, Марко как бы невзначай спросил:
— Мне представляется, что конгресс в Вене будет иметь значительные последствия для торговли в Европе, особенно в северных землях, где у вашего консорциума имеется бизнес.
Барон кивнул:
— Карты будут перерисованы — вопрос только в том, кто что получит.
— Вы не боитесь остаться за бортом? — бросил пробный камень Марко.
— Нет. Не боюсь.
Интересный ответ, подумал Марко. Он не ждал, что барон добавит что-то еще.
Вронский покинул группу джентльменов у камина и направился к ним.
— Рошамбер создает для нас проблему, — пробормотал он сквозь зубы. — Он говорит, что французы постараются надавить на польский вопрос…
Алленгем быстро нахмурился, призывая его замолчать. Марко притворился, что ничего не заметил. Быстро переведя внимание на дочь вдовы, он сделал вид, будто заигрывает с ней.
Русский, немного заколебался, затем продолжил тихим голосом:
— Чушь! Гираделли совсем не интересуется нашим бизнесом. Думаю, я сумел убедить австрийского атташе подтвердить наше предложение, но мы должны привлечь на к свою сторону фон Зайлига для пущей уверенности!
И повернувшись спиной к Марко, Алленгем тихо сказал:
— Обсудим это после ужина.
Потеребив тяжелую золотую цепочку карманных; часов, Марко выругался.
— Проклятие, Эти чертовы звенья вырвали нитку из моего нового, жилета. — Он разгладил рукой дорогую обшивку. — Вот видите, жилет окончательно испорчен.
Вронский покачал головой:
— Не вижу никакого дефекта.
Барон даже не потрудился взглянуть.
— Он выглядит прекрасно.
— Слава Богу. — Марко вздохнул с преувеличенным облегчением — Цвет и покрой совершенно особенные. Я знаю, что англичане предпочитают «Уэстон и Штуц», но у меня отличный итальянский портной, которого с удовольствием рекомендую вам. У него прекрасный выбор набивных тканей из Индии, с весьма увлекательными рисунками обнаженных леди, занятых… — Он заговорщицки подмигнул слушателям. — То есть могу сказать, что вы вряд ли будете носить их в свете. Но они, несомненно, оживляют разговор там, где собираются джентльмены, чтобы поразвлечься.
Волчий оскал мелькнул на лице русского с его роскошными усами.
— Будьте любезны, добавьте это заведение к списку, который вы составляете для меня.
Марко сдавленно рассмеялся:
— С удовольствием.
Решив, что настало время удалиться, он извинился и направился туда, где француз разговаривал с теми, кто будет представлять на конгрессе южную Европу. Среди них был его старый друг из Италии— Винченци, у которого можно было выудить хоть какую-то информацию.
Марко отвел своего соотечественника в сторону, и через четверть часа наряду с отвратительными деталями сексуальных шалостей известных представителей миланской знати тот поделился полезными политическими новостями. Линсли, несомненно, будет интересно узнать, что австрийские официальные лица в Милане вели секретные переговоры с послом из Саксонии.
Удовлетворенный тем, что ему уже удалось узнать. Марко решил вознаградить себя глотком вина. Карточка с его именем, помещенная на столе между двумя испанскими атташе, давала ему возможность извлечь дополнительную информацию из их разговора.
Подняв бокал, Марко оглядел комнату сквозь хрусталь. Все лица казались расплывчатыми сквозь граненое стекло, и лишь одна фигура вырисовывалась ясно и четко.
Марко наблюдал, как Кейт тихонько скрылась в тени арочной ниши. Джентльмену следовало уважить ее желание уединиться на какое-то время.
Но он не был джентльменом.
Смех фон Зайлига действовал ему на нервы. Позволила ли ему Кейт фривольно обойтись с ней? Любая леди, которая развлекалась с двумя мужчинами в один день, заслуживала того, чтобы ее помучили, пусть и немного.
Кейт скользнула за угол украшенных резьбой книжных полок. Пожалуй, ей следовало воспользоваться советом горничной и сказаться больной.
Она потерла обнаженные руки, чувствуя, как по телу прошел озноб. То ли от холода, то т от жары — она была не в состоянии трезво мыслить.
— Может, я действительно больна, — прошептала она, прижимая ладони к щекам.
Встреча с фон Зайлигом на пути к гостиной только усилила се странное настроение. Полковник проявил себя к приятным компаньоном, и когда он спросил, можно ли взглянуть на только что прибывшие лилейники, ей не хотелось отказать ему, руководствуясь банальным понятием о пристойности.
Кейт восхищалась интересом полковника к ботанике, но также ей нравилась его прямая манера поведения. В отличие от военных, которых Кейт встречала ранее, фон Зайлиг не был напыщенным солдафоном, влюбленным в собственное блестящее отражение из галунов и меди.
Что касается романтики….
Кейт свела брови, гадая, почему она не испытывает никаких иных чувств к пруссаку, кроме дружбы. В отличие от жаркого пламени, охватывающего ее всякий раз, когда Марко оказывается рядом. Фон Зайлиг надежен и предсказуем, а Марко — необуздан и безнравствен.
