– Возможно, – пояснила Холли, – эта земля числится за моим дедом, Дэниелом Дж. Максвеллом. Он умер, завещав мне поместье, примыкающее к владениям моего отца Уэсли Максвелла.
– Вы дочь Уэсли?! Внучка Дэниела?! – Клерк тот час смягчился. – Я помню вас совсем маленькой девочкой, однако вы неузнаваемо изменились. Что ж, давайте посмотрим. Максвелл. Ну вот. – Он кивнул. – Да, земля числится за вашим дедом. Предъявите мне его завещание, и она будет числиться за вами. – Клерк перегнулся через стойку и шепотом добавил: – Увы, налоги не выплачивались с самого начала войны, поэтому сумма составляет теперь почти двести долларов. Я знаю, что у вас нет таких денег. Впрочем, многие теряют земли куда более ценные, чем ваша и…
– Мне хорошо известно, как северяне наживаются на бедах людей, сэр, – прервала его Холли. – Я найду способ заплатить налоги.
– Сегодня вторник. В пятницу земля будет выставлена на продажу, – предупредил ее клерк. – Если в четверг вы не внесете деньги, ваша земля пойдет с аукциона. Вы умная девушка, и надеюсь, отнесетесь к моим словам спокойно. Я слышал, что мистер Джарвис Бонхэм хочет купить земли вашего отца, вероятно, и деда тоже.
Холли бросила на клерка негодующий взгляд:
– Передайте Джарвису Бонхэму: скорее снег выпадет в аду, чем он или какой–нибудь другой северянин приберет мою землю к рукам!
Девушка вышла на улицу и поспешила к ювелирному магазину мистера Гарингтона. На звук колокольчика вышел приземистый мужчина и, окинув взглядом бедно одетую девушку, сразу потерял к ней интерес.
– Я не подаю милостыни, – сказал он, – но если вы голодны, зайдите в дом со двора. Моя супруга, возможно, найдет для вас что–нибудь.
Он уже собирался скрыться, но Холли остановила его:
– Вы мистер Гарингтон? У меня к вам дело.
– Какое? – осторожно спросил он.
Сунув руку в карман брюк, девушка извлекла оттуда носовой платок и развернула его. Мистер Гарингтон с удивлением увидел у нее на ладони изумрудную брошь.
– Прекрасная вещица, не правда ли? – Холли через силу улыбнулась. – Она принадлежала моей бабушке. Я хочу продать ее.
Ювелир впустил девушку в дом, достал лупу и внимательно рассмотрел брошь.
– Это работа настоящего мастера. – Мистер Гарингтон с подозрением взглянул на девушку.
– Я продаю эту брошь, чтобы заплатить налоги за свою землю, – быстро пояснила Холли. – Впрочем, если мое предложение вас не интересует, я обращусь к кому–нибудь другому.
Ювелир снова посмотрел на брошь через лупу.
– Восхитительно! – Он улыбнулся. – Очевидно, вам очень нужны деньги, иначе вы не расстались бы с этой вещицей. Ладно, я готов проявить щедрость и дать вам за нее пятьдесят долларов.
Холли выхватила у него брошь:
– Сэр, вы шутите! Пятьдесят долларов?! Это… безумие!
– Послушай, девочка, сейчас, когда у людей нет денег, никто не хочет покупать драгоценности. Я делаю тебе любезность и советую согласиться.
Холли пошла к двери, но ювелир, преградил ей дорогу.
– Сто! – выпалил он, прокручивая в уме имена богатых янки. – Сто! И ни пенсом больше!
Холли оттолкнула его, но ювелир схватил ее за руку:
– Постой! Сколько ты хочешь? Может, с этого и следовало начать. Однако предупреждаю: много я не дам.
Зная, сколько ей нужно, Холли понимала, что должна торговаться. Этому научил ее дедушка.
– Четыреста, – спокойно сказала она.
Уилли Гарингтон открыл рот от изумления. Девчонка назвала цену, за которую он собирался перепродать брошь.
– Чушь! Я даю сто.
– Триста, – возразила Холли. Ювелир стукнул кулаком по стойке:
– Двести, девочка, и ни центом больше.
Холли приняла задумчивый, вид:
– Двести. Что ж, полагаю, это приемлемая цена.
Гарингтон исчез, но вскоре вернулся с деньгами.
– Надеюсь, девочка, ты осознаешь, что оставила меня в убытке.
– Нет. Я просто не позволила вам обмануть меня. Почти бегом Холли бросилась в налоговую контору и, снова отстояв очередь, положила деньги на стойку:
– Дайте мне расписку в получении налога. Моя земля никогда не станет собственностью янки!
Пораженный клерк посмотрел на девушку:
– Это честные деньги?
– Я не обязана сообщать вам, как их достала. Просто дайте мне расписку, и я уйду.
Пока клерк заполнял бумаги, Холли молча наблюдала за ним. Однако девушка не заметила, как он обменялся взглядом с хорошо одетым мужчиной, вошедшим в контору. Схватив расписку, она быстро удалилась.
Посетители пропустили вперед мужчину в дорогом темно–бордовом сюртуке, серых брюках и лакированных черных туфлях, ибо никто не усомнился, что это один из самых богатых людей в городе. У него был квадратный подбородок и тяжелый проницательный взгляд.
– Это та самая молодая леди, о которой вы мне говорили? – спросил он у клерка.
Тот кивнул:
– Да, мистер Бонхэм. Как только она ушла, я послал за вами, зная, что это интересует вас и вашего отца. К сожалению, мне не удалось ничего изменить. Она вернулась с деньгами, и я их принял.
Роджер Бонхэм коснулся своих аккуратно подстриженных усов.
– Понятно, Хюберт. Она заплатила налог за северо–восточные земли?
– Да, эти земли достались ей по наследству.
– Кто–нибудь видел, куда она ходила? – обратился Бонхэм к посетителям.
Мужчина, стоявший возле двери, ответил:
– К Гарингтону. Я обратил внимание на ее ветхую одежду.
Гордо подняв голову, Роджер шел по улице. Встречные мужчины уступали ему дорогу и приподнимали шляпы. Женщины улыбались Бонхэму, не догадываясь о том, что этот самодовольный человек вовсе не замечает прохожих. Роджер Бонхэм знал, с каким почтением относятся к нему жители Виксбурга. «А почему бы и нет? – размышлял он. – Каждое сказанное мной слово, каждый поступок, совершенный после прибытия сюда, были направлены на завоевание этого города. И мне это удалось».
Он вошел в ювелирный магазин Гарингтона. Увидев богатого клиента, хозяин устремился к нему.
Роджер сразу приступил к делу.
– Недавно вам продала какую–то драгоценность молодая леди. Я хочу купить ее.
Гарингтон протянул брошь Роджеру Бонхэму.
– Прекрасная вещица! Правда, молодая леди обвела меня вокруг пальца. – Ювелир усмехнулся. – Но я готов продать эту изумрудную брошь за ту же цену, за которую купил сам. Для вас это будет выгодная сделка. Четыреста долларов.
Роджер с презрением посмотрел на него.
– Глупец! – воскликнул он. – Неужели вы думаете провести меня? Вы дали ей двести долларов и получите от меня столько же. – Он протянул руку за своим кошельком.
