Равно как и воспоминания о прошлом.
У нее есть план, и к несчастью, Гордону Макдермонду придется сыграть в нем свою роль.
– Обещаю, я вернусь, – сказал Гордон. – Даже если мне придется в прямом смысле потеснить Шону с дороги, чтобы повидаться с тобой.
Фергус рассмеялся, словно мысль о подобной сцене его повеселила.
Гордон простился с ним и вернулся к крыльцу. Он не ожидал, что Шона будет стоять у черного входа и наблюдать за ним. И тем более не ожидал услышать от нее то, что услышал.
– Ты его побеспокоил? – спросила она и махнула в сторону сада листом бумаги.
– Побеспокоил?
– Досадил ему, расстроил, разволновал. Задавал ему вопросы, которые заставили его вспомнить произошедшее. Что-то в этом роде.
Гордон вгляделся в ее лицо. Тонкие морщинки расходились лучиками от внешних уголков глаз. Годы оставили след на ее лице, но почти незаметный.
– Он не покойник, Шона. И не ребенок. Он мужчина. И он станет вспоминать прошлое вне зависимости от того, буду я с ним об этом разговаривать или нет. И будет чувствовать то, что чувствует, несмотря на то что ты укрываешь его своей заботой, как одеялом.
Она отвернулась, сжав губы так, что те побелели, – видимо, ей стоило немалых усилий удержать рвущиеся с языка слова.
Другой мужчина на его месте сказал бы что-нибудь, чтобы ободрить и утешить ее. Будь это в другое время, она могла бы позволить ему это сделать. Но здесь и сейчас был он.
– Как он, по-твоему? – спросила Шона, продолжая смотреть в окно.
– Очень слаб. – Страшная правда прозвучала дико, в первую очередь для него самого. – И подавлен. Какого черта ты не сообщила мне раньше?
– А ты что, приехал бы? – спросила она, не глядя на него.
– Ты сама знаешь. Приехал бы.
Она кивнула: к чему отрицать очевидное.
– Если ему что-то понадобится, дай мне знать.
Она перевела взгляд на листок бумаги, который держала в руке.
– Ему нужен приют, – ошарашила она его. – Вскоре племянник моего мужа вступит во владение вот этим домом. Фергусу нужно где-то жить. – Она сложила письмо, не глядя на него. – Мой новый дом будет готов через несколько недель, – добавила она. – Но пока для Фергуса там нет условий.
– Он может жить вместе со мной, если захочет.
– Значит, ты вернулся в Инвернесс.
– Да, – ответил Гордон, не открывая ей полной правды.
Взамен он сообщил ей нечто другое, то, что при других условиях не рассказал бы. Неужели перемирие?
– Я оставил службу.
– Значит, ты больше не воюешь?
– Не воюю, – улыбнулся Гордон.
Шона посмотрела на него. Выражение глаз никак не сочеталось со слабой улыбкой на губах.
Он слишком хорошо успел изучить Шону Имри. Шону Имри Донегол.
Он ее опечалил.
– Империя в опасности. Вдруг она рухнет, если ты не будешь за нее сражаться?
Она не разучилась оттенять слова насмешкой.
– И то верно, – сказал Гордон, удерживая на лице дружелюбную улыбку.
Шона отвернулась и двинулась прочь, не оставляя ему другого выбора, кроме как последовать за ней. По пути к двери она обернулась через плечо:
– Почему ты ни разу не написал Фергусу? Если ты и впрямь так беспокоился о нем, то почему не написал ни строчки?
Если он думает, что она так легко сдалась, он ошибается.
– Разве мои письма не доходили?
Шона остановилась, расправила плечи, но не ответила. Распахнув дверь, она отступила в сторону, пропуская его. Он взял со стола шляпу и перчатки.
– Когда племянник твоего мужа вступает во владение домом?
Шона ответила вопросом на вопрос:
– А когда Фергус может к тебе переехать?
Должно быть, она в полном отчаянии, раз позволила тревоге просочиться в голос.
– Дай мне два дня, чтобы все организовать.
Она кивнула:
– Идет.
Когда он уходил, Шона стояла в дверях, гордая, как королева, держась рукой за косяк и улыбаясь застывшей фальшивой улыбкой.
Неужели она только что допустила самую большую в своей жизни ошибку?
Она смотрела вслед Гордону, который, не оглядываясь, шел к экипажу. Единожды приняв решение и выбрав курс, Гордон Макдермонд становился непоколебим, как Бан-Невис.
Он шагал так уверенно, словно все препятствия этого мира обязаны были расступиться перед ним. Ну конечно, ведь он не кто иной, как полковник сэр Гордон Макдермонд. Сын генерал-лейтенанта Йена Макдермонда, национального героя, сам герой. И отец, и сын прославились своей доблестью на поле брани и мужеством перед лицом труднейших испытаний. Каждый из них доказал, что он современный образчик горца.
В воздухе висела влага. Ветерок, налетевший с реки, ласково коснулся щек. Шона тыльной стороной ладони убрала выбившийся из прически локон, упавший на лицо, и проводила Гордона взглядом до кареты. Он принес с собой прошлое, а прошлое ей не друг.
Разбить проблему на части и разобраться с каждой частью по отдельности. Так ей удалось пережить болезнь Брюса. Сейчас же ей первым делом надо решить вопрос с деньгами.
Шона медленно закрыла дверь и снова развернула письмо. Добрые вести – в некотором роде. Однако если дать волю сентиментальности – новости хуже некуда. Но сентиментальность – удел дураков и тех, кому без надобности богатые американцы.
Боже правый, ей сгодился бы кто угодно, у кого водятся деньги.
Некогда ее гардеробная была доверху набита платьями и изысканным кружевным бельем. Она носила драгоценности, мерцавшие в свете свечей. Она жила в особняке, который вписывался в пейзаж гармонично, как на картинах Джона Констебля.
Однако времена меняются. В последние два года она знала об этом не понаслышке.
Какое же потрясение довелось ей пережить, когда она узнала, что у нее нет ни гроша!
Она знала, что поместье Брюса после его смерти должно перейти по правилу майората его внучатому племяннику, Раналду Донеголу, но наивно полагала, что у нее будет какой-никакой собственный доход. Однако ни ей, ни Раналду ничего не досталось. Брюс умер банкротом.
Он ни разу словом не обмолвился о своем затруднительном положении, равно как и не предупредил ее, что его внучатый племянник – на редкость неприятный тип. Раналд был на двадцать лет старше ее, однако ни то, что они были родственниками, ни то, что он сам состоял в законном браке и прижил семерых детишек, не мешало ему лапать ее при каждом удобном случае. Она поспешно освободила дом, где они с Брюсом жили, и сбежала сюда, в Инвернесс, чтобы тут доносить траур. Две недели назад он официально подошел к концу.
Две недели назад ей стало известно, что Раналд едет сюда, в Инвернесс, чтобы поселиться в доме, который два года служил ей убежищем.
