— Что ты намерен предпринять?
Она заставила себя вытащить из кармана пистолет. Видит Бог, она не сможет выстрелить. Тем более в Кона.
— Было бы очень неприятно, если бы пришлось застрелить тебя, — как можно тверже сказала она.
Он без предупреждения бросился на нее. Она упала навзничь, ударившись о землю так, что дыхание перехватило. Пистолет отлетел в сторону. Он навалился на нее всем весом и рукой зажал рот:
— Никаких звериных криков!
Значит, он помнил. Неужели он помнил все? Помнил ли он, как лежал на ней так же, как сейчас, но испытывая удовольствие? Помнит ли об этом его тело? Тогда он был таким обаятельным, таким милым, с ним было так легко, но теперь он был непонятным, опасным. Он, как видно, не испытывал ни малейшего сожаления, швырнув леди на твердую, каменистую землю.
— Отвечай мне, — сказал он.
Она кивнула, и он несколько ослабил хватку, хотя продолжал лежать на ней, прижимая ее к земле.
— Мне в спину впился камень, — сказала она.
Помедлив, он сдвинулся в сторону и, схватив ее за запястье, встал сам и без предупреждения поставил ее на ноги. Его руки были более жесткими, чем она помнила, и он стал теперь гораздо сильнее. Почему она так хорошо помнит те две летние недели одиннадцать лет тому назад?
А как ей не помнить? Он был ее первым любовником, а она его первой женщиной, и она, прогоняя его, утверждала, что не испытывает к нему ни малейшего чувства.
Жизнь полна парадоксов. Она отвергла Кона Сомерфорда, потому что он оказался не тем человеком, каким она его считала, — не наследником графского титула. И вот он тут как тут. Граф — грозный мститель, который, возможно, готов уничтожить все из-за того, что она сделала одиннадцать лет тому назад.
Что ей сделать, чтобы остановить его?
Она вспомнила слова Дэвида относительно ее женских чар и чуть не расхохоталась. Нет, такого рода оружие ни за что не подействует на новоиспеченного графа Уайверна.
— Я слышал, что Капитана Дрейка поймали и сослали на каторгу, — сказал он, как будто между ними никогда ничего не было. — Кто теперь стал главарем контрабандистов?
— Капитан Дрейк.
— Неужели Мэл Клист сбежал с каторги?
— Здесь главаря контрабандистов всегда называют Капитаном Дрейком.
— Вот как? Я и не знал.
— Откуда тебе знать? — сказала она умышленно резким тоном, злясь на себя за слабость, от которой ей хотелось провалиться сквозь землю. — Ты ведь пробыл здесь всего две недели. — И холодно добавила: — У тебя были всего лишь поверхностные впечатления.
— Зато в тебя я заглянул глубоко, Сьюзен.
У нее даже дыхание перехватило от его умышленной грубости.
— А где же таможенники? — спросил он.
Она судорожно глотнула воздух и умудрилась ответить:
— Попались на приманку чуть дальше по берегу.
Он повернулся и взглянул на море. Тонкий серп луны как раз в это мгновение выглянул из-за облаков и осветил его четкий профиль и целую флотилию лодочников, спешащих к контрабандистскому судну за очередной партией груза.
— Похоже, рейс прошел удачно, — сказал он. — Пойдем со мной в дом. — И, повернувшись, он направился к дому, как будто его слово было приказом.
— Я, пожалуй, не пойду, — сказала она. Ее почему-то охватил страх. Она убеждала себя, что бояться нечего но тем не менее ей было безумно страшно.
Он оглянулся через плечо:
— Идем со мной в дом, Сьюзен.
Он не угрожал. Да и чем он мог бы ей угрожать? Тяжело вздохнув, она поплелась следом за ним к дому.
После одиннадцати лет отсутствия вернулся Кон Сомерфорд — господин, хозяин всего, что их окружало.
Сьюзен чуть сознание не потеряла от потрясения.
Целых одиннадцать лет прошло. Несмотря на то что внешне они оба изменились и приобрели жизненный опыт, это был Кон, который, хотя и недолгое время, был ей таким близким другом, какого с тех пор у нее не бывало.
Который еще более короткое время был се любовником и которого она никак не ожидала увидеть снова.
Кон. Уменьшительное от его второго имени, Коннот. Его первое имя было Джордж, библейское Георгий, и двух его друзей тоже звали Джорджами, поэтому они договорились выбрать для себя другие имена…
Когда она познакомилась с ним, он был просто Кон. Самый милый, самый уравновешенный во всех смыслах юноша. Она поддразнивала его, называя своим святым Георгием, который защитит ее от любого дракона.
И он обещал, что всегда будет ее защитником.
А мгновение спустя он заявил, что больше не хочет ее видеть. Никогда.
Они приблизились к темной громадине дома, в одном из окон которого горела свеча. Кон вернулся. Но он больше не был святым Георгием. Он был Уайверном. Драконом.
— С этой стороны, кажется, есть дверь? — спросил он.
— Да, — ответила она.
Но в темноте даже ей пришлось отыскивать дверь на ощупь. Отодвинув железный засов, она распахнула дверь. В коридоре было довольно светло, потому что она специально оставила зажженный фонарь. Они вошли внутрь, и она со страхом оглянулась, не зная, что ее ожидает.
Он изменился. Сьюзен заметила морщинки, которых не было раньше, и два белых шрама у самой линии волос, которые говорили о том, что ему едва удалось избежать смертельной опасности. Но ведь он в течение десяти лет был солдатом.
И все же это был Кон.
Теперь его непослушные длинные волосы были коротко подстрижены. Только глаза были серыми, как прежде. Ей и раньше казалось, что они меняют цвет, как море, но она никогда не могла представить, что они могут быть холодными, как море в штормовую погоду.
Теперь он был графом. Теоретически он был правителем этой части Англии, хотя на практике контрабандисты, или фритрейдеры [2], как их еще называли, слишком буквально воспринимали первую часть этого названия и вели себя соответствующим образом. Он был похож на человека, который мог бы остановить контрабандистский промысел, хотя мог поплатиться жизнью за это.
Ей вдруг стало страшно за него. Вспомнилось, что лейтенант Перч погиб сравнительно недавно в результате «несчастного случая». Такое могло произойти с любым, кто попытался бы встать на пути фритрейдеров. Ей казалось, что Дэвид не смог бы убить человека, чтобы спасти себя и своих людей, но теперь она ни в чем не была уверена.
Наверняка Дэвид мог бы убить, чтобы спасти ее.
— Что ты собираешься делать? — спросила она, сама не зная, имеет в виду контрабандистов, себя или все в целом.
Кон в упор смотрел на нее, заставляя ее нервничать. Возможно, ему не нравилось, что на ней мужская одежда? А может быть, он тоже сравнивает ее с той, пятнадцатилетней, девочкой?
— Что я собираюсь делать? — тихо повторил он, не сводя с нее пристального взгляда серебристо-серых глаз. — Я устал с дороги и собираюсь поесть, принять ванну и лечь в постель. Слуг в этом доме, кажется, маловато, и экономки что-то не видно.
