Он прижал ладони к стене по обе стороны от ее головы. Не торопясь, подался вперед, чуть прикоснувшись губами к ее губам. Это легкое соприкосновение заставило его застонать – и углубить поцелуй, водя по ее губам кончиком языка. Эмма замерла, не зная, что делать.
Не отрываясь от ее губ, он прорычал:
– Отвечай на мой поцелуй, ведьма, пока я решаю, надо ли мне сохранить тебе жизнь!
Вскрикнув, она заставила свои губы прийти в движение. Когда он неподвижно замер, словно собираясь заставить ее взять всю инициативу на себя, она повернула голову и снова поцеловала его в губы.
– Целуй меня так, будто тебе хочется жить.
Она послушалась. Не потому, что ей слишком хотелось жить, но потому что не сомневалась в том, что он заставит ее умирать долго и мучительно. «Только не боль! Что угодно, но не боль!»
Когда Эмма быстро провела языком по его губам, как он только что сделал с ней, он снова застонал и захватил инициативу, обхватив ее шею и голову так, словно хотел ею овладеть. Его язык настойчиво пробивался к ее языку – и Эмма потрясенно поняла, что это… не противно. Сколько раз она грезила о своем первом поцелуе, пусть и знала, что никогда его не получит! И вот ее целуют. Прямо сейчас. А она даже не знает, как его зовут.
Когда ее тело снова начала сотрясать дрожь, он замер – и отстранился.
– Тебе холодно.
Эмма окоченела. Она всегда мерзла, когда долго не пила крови. И то, что ее уронили на мокрую землю и заставили долго находиться под дождем, тоже не пошло ей на пользу. Но она опасалась, что дрожь ее вызвана отнюдь не этим.
– Д-да.
Он скользнул по ней взглядом – и на его лице отразилось презрение.
– И ты грязная. Вся в глине.
– Но вы…
Он обжег ее ядовитым взглядом, который заставил Эмму моментально замолчать. Отыскав ванную, он втащил ее внутрь и кивком указал на краны:
– Приведи себя в порядок.
– В-вы не уйдете? – глухо спросила она.
Ее робкий вопрос явно его повеселил. – Не уйду. – Он прислонился к стене и скрестил на груди мускулистые руки.
Лахлан уловил еле слышный скрип колеса, почуял запах мяса – и проковылял к двери. В коридоре какой-то старик, толкавший перед собой тележку, испуганно взвизгнул при его появлении – а потом безмолвно смотрел, как Лахлан хватает с тележки два блюда под крышками.
Лахлан захлопнул за собой дверь. Обнаружил на тарелке куски жареной говядины – и сожрал их. А потом раскрошил стену кулаками, оказавшись во власти яркого воспоминания.
Шевеля сбитыми в кровь пальцами, он сел на край незнакомой кровати в незнакомом месте и времени. Гонясь за Эммой, он сильно устал и разбередил ногу. Он подтянул вверх штанину украденных брюк и осмотрел свою регенерирующую ногу. Плоть на ней была дряблой и усохшей.
Он попытался стереть воспоминание об этой потере. Но у него больше не было недавних воспоминаний. Только память о том, как он снова и снова умирал в огне. И теперь он знал, что это продолжалось сто пятьдесят лет…
После своего побега он неплохо держался, сосредоточившись на поисках подруги и выздоровлении.
Сегодня он был слаб и плохо соображал, его нога все еще продолжала восстанавливаться – и все равно он упал на колени, когда ему снова удалось уловить ее запах.
Но вместо подруги, которую он ожидал найти, он обнаружил вампира! Маленькую, хрупкую женщину-вампиршу. Он уже несколько сотен лет не слышал, чтобы среди вампиров были женщины. Наверное, мужчины просто держали их существование втайне, прятали все эти годы. Оказывается, Орда не убила всех своих женщин, как это считали представители Закона.
И помоги ему Христос – его инстинкты продолжали утверждать, что это светловолосое бесплотное создание… принадлежит ему. Голос требовал, чтобы он коснулся ее, овладел ею. Он так долго ждал…
Лахлан опустил голову на руки, пытаясь укротить припадок буйства, загнать зверя обратно в клетку. Но почему судьба хочет снова его обездолить? Ведь он искал ее больше тысячи лет! И отыскал среди тех, кто будил в нем ненависть, с которой он не в силах был справиться.
Вампир! Способ ее существования вызывал у него отвращение. Ее слабость была ему противна. Ее бледное тело было слишком маленьким, слишком худым – и казалось, что она сломается при первом же настоящем совокуплении.
Он тысячу лет дожидался беспомощной паразитки!
Лахлан услышал, что поскрипывающее колесо катится мимо его двери гораздо быстрее, но он впервые за время своих мучений сумел утолить голод. Питаясь так, как сегодня, он сможет избавиться от всех телесных следов долгой пытки. А вот его разум…
Он провел с этой женщиной час. Однако за этот час ему пришлось всего дважды загонять зверя поглубже. Это было немалым улучшением, поскольку все его существование было постоянным унынием, прерываемым резкими приступами ярости. Все говорили, что подруга оборотня способна прогнать все его горести. Если она действительно его подруга, ее ждет чертовски трудная задача.
Но она не может быть его истинной подругой! Наверное, он просто бредит. Лахлан жадно ухватился за эту мысль. Когда его подвесили над огнем, он больше всего жалел о том, что не нашел ее. Возможно, его повредившийся рассудок просто сыграл над ним злую шутку. Конечно, так оно и есть! Он всегда представлял себе свою подругу полногрудой рыжеволосой девицей, которая знала бы, как утолить его страсть, которая наравне с ним наслаждалась бы животной яростью секса, а не эту запуганную хворостинку. Он повредился рассудком. Конечно.
Лахлан дохромал до двери ванной – и обнаружил, что она заперта. Покачав головой, он легко сломал замок и вошел в комнату, настолько заполненную густым паром, что он едва разглядел Эмму, свернувшуюся калачиком у дальней стены. Он поднял ее на руки – и нахмурился, заметив, что она все такая же грязная и мокрая.
– Ты не вымылась? – Вместо ответа Эмма продолжала смотреть вниз, и он возмущенно спросил: – Почему?
Она беспомощно пожала плечами.
Он взглянул на водопад воды, низвергавшейся в стеклянной комнатушке, открыл дверь и сунул руку под струи. Да, это ему пойдет на пользу. Он поставил ее у стены и разделся.
Глаза Эммы испуганно расширились, остановившись на его члене, – и она прижала ладонь к губам. Можно подумать, она в первый раз видит мужчину!
Наконец она охнула и отвела взгляд. Ее глаза остановились на его сухой ноге – и, казалось, она изумилась еще сильнее. Это его смутило – и он шагнул под струи воды, чтобы уйти от ее взгляда.
Он зажмурился от удовольствия, ощущая, как вода бежит по его телу, – и заметил, что это нисколько не уменьшило его возбуждения. Вампирша заметно напряглась, словно собираясь бежать, – и он открыл глаза. Будь у него больше сил, ему захотелось бы, чтобы она сделала такую попытку.
