Герцогиня говорила все это со своей обычной откровенностью, но по-французски. На этом языке, по ее мнению, та же мысль звучала менее шокирующе, чем на английском.
Валерия всегда слушала бабушку, широко раскрыв глаза. С ней было куда интереснее, чем с английскими родственниками. Они, как казалось девушке, косо посматривали на ее мать, полуфранцуженку, с которой граф нашел свое счастье.
Но Валерии, даже когда она была еще девочкой, английские родственники казались скучными по сравнению с ее бабушкой и матерью, одно появление которой было способно оживить приунывшую компанию.
Валерия читала романы и отождествляла себя с их героинями. Она мечтала о рыцаре, герое! Но в реальной жизни героев что-то не встречала.
И вот, разбирая свои наряды, девушка думала, что поездка с отцом во Францию по крайней мере развлечет ее. Даже самой себе ей не хотелось признаваться, что первый сезон в Лондоне, от которого она, видимо, ожидала слишком многого, принес одни разочарования. Каждый следующий бал казался Валерии похожим на предыдущий. За ужином мужчины-соседи по столу наводили на нее тоску. Слушая их цветистые комплименты, Валерия думала, что, не будь ее отец человеком влиятельным и богатым, еще неизвестно, насколько привлекательной она показалась бы этим молодым людям.
Она вспомнила одного из своих поклонников, который на последнем балу умолял ее выйти за него замуж. «Я люблю вас, Валерия, и сделаю вас счастливой», — повторял он.
— Простите, Саймон, — ответила она ему, — вы очень приятный молодой человек, но ведь замуж нужно выходить по любви!
— Я сделаю так, что вы меня полюбите! — воскликнул он.
— Это не так легко, как вам кажется, — покачала головой девушка. — Любовь или есть, или нет, и с этим ничего не поделаешь.
— Позвольте вас поцеловать! — настойчиво упрашивал юноша. — Если вас не могут убедить мои слова, пусть убедят поцелуи!
Валерия с трудом отделалась от него.
Отцу она не рассказывала об этой сцене. Саймон был богатым молодым человеком из очень хорошей семьи. Если бы она приняла его предложение, граф не стал бы возражать.
Когда они с отцом возвращались домой, Валерия сказала:
— Давай уедем в деревню, папа. Там мы с тобой будем ездить верхом.
— Мы так и сделаем, но не сейчас: остались считанные дни до нашего отъезда во Францию. Думаю, тебе будет приятно узнать, что мы отправимся туда морем.
— О, это замечательно, папа! Я обожаю путешествовать вместе с тобой на яхте.
— И я тоже. В это время года море достаточно спокойное даже в Бискайском заливе. А мне больше нравится, когда оно волнуется. Бороться со стихией — это так возбуждающе!
— По крайней мере меньше жертв! — заметил граф.
— Постучи по дереву! Мы ведь можем утонуть, и нас съедят рыбы.
— Я был бы очень разочарован, если бы это случилось с нашей «Морской змеей». Но ее только что отремонтировали и заверили меня, что это одно из самых надежных судов. Но если ты ищешь опасностей, то лучше уж не на море!
— Кто знает? Может, мы найдем их в Биаррице.
Граф рассмеялся.
Вспоминая этот разговор, Валерия снова подумала, что путешествие во Францию будет интересным приключением, отличным от всего, что она знала в своей лондонской жизни. Она еще не знала, чего, собственно, хочет, но была уверена, что герцог де Лапар — не ее судьба.
Выйти замуж за этого человека означало для нее то же самое, что прыгнуть с высоты с завязанными глазами.
Валерия подошла к окну, любуясь прекрасным фамильным садом.
Неожиданно дверь распахнулась, и в спальню вбежал ее брат Энтони, явно встревоженный.
— Скорее, Валерия, пойдем со мной!
Папа упал и, кажется, сломал ногу!
Валерия в ужасе повернулась лицом к брату и вскрикнула. Затем они вместе быстро спустились по лестнице. У входа они встретили трех конюхов, которые вносили в дом графа.
Валерия подумала, что собранные вещи, пожалуй, придется распаковать. Она не очень сожалела об этом, потому что надеялась, пусть несколько позднее, все-таки осуществить задуманную отцом поездку во Францию.
Граф оказался весьма капризным пациентом и без конца спорил с доктором и с сиделкой. А им ведь очень повезло, что удалось так быстро найти опытную пожилую сиделку. Не обращая внимания на протесты графа, она настаивала на неукоснительном выполнении предписаний врача.
Нога графа оказалась не в таком плохом состоянии, как первоначально опасались. У него был закрытый перелом и многочисленные ушибы: лошадь сбросила седока при попытке перепрыгнуть высокий барьер.
Валерия чувствовала себя виноватой. Ведь это она настаивала, чтобы лошади на скаковом кругу прыгали все выше. Ей хотелось, чтобы Крестоносец показал все, на что он способен.
«Бедный папа! — думала девушка. — Он будет так огорчен, что не увидит лошадей герцога».
В дверь ее спальни постучали.
Валерия сказала:
— Войдите.
Дверь отворилась, и она увидела перед собой брата.
— Привет, Тони! Я как раз сейчас думала, что придется теперь распаковывать наряды, которые я хотела взять с собой во Францию.
— Послушай меня, Вэл.
Так он называл сестру еще с тех пор, как был ребенком и не мог выговорить «Валерия». Он так и не привык обращаться к ней по-другому.
— Я слушаю, — ответила девушка, удивленная его таинственным тоном. У меня появилась грандиозная идея. Было бы здорово, если бы ты на это согласилась.
— На что именно? — Она присела на край кровати, приготовившись слушать.
Виконт огляделся, словно опасаясь, что их подслушивают.
— Я только что говорил с папой. Он очень расстроен, что ему приходится отказаться от намерения поехать во Францию.
— Еще бы! Но мы с ним съездим, когда он поправится.
— Он думает, что было бы ошибкой откладывать поездку, и попросил меня сопровождать тебя.
Валерия изумленно посмотрела на Тони. Ей эта мысль никогда не приходила в голову, но…
— Почему бы и нет? — ответила она. — Ты ведь увлекаешься лошадьми не меньше, чем папа. Но давай договоримся, что иных целей мы не преследуем.
Брат засмеялся:
— Ты думаешь так, а папа, я уверен, в глубине души возлагает большие надежды на твою встречу с этим необыкновенным герцогом.
— Почему «с необыкновенным»?
— По крайней мере, все так говорят о нем. Во Франции вокруг него много шуму, но твоя бабушка говорит о нем так, словно он император Карл Великий.
— Пожалуй, ты прав, — рассмеялась сестра. — А о его замке — как о садах Эдема.
— Нуда. И герцог в них Адам, а ты Ева, — заметил Тони.
