— А вы за словом в карман не лезете, с вами надо держать ухо востро, милорд, — со смехом бросила принцесса, совершенно им очарованная.
— Вы абсолютно правы, только никому не говорите, не то всех дам распугаете, — также смеясь, ответил он и тут же был окружен хороводом светских красавиц.
Подобного ажиотажа свет не видывал с того дня, когда принц Уэльский принимал в Карлтон-Хаус короля Франции Людовика. Началось столпотворение, грозившее перейти в настоящую давку. Хозяйке пришлось спешно спасать гостя в частных апартаментах и запереть двери, чтобы он не лишился своих кудрей и не остался в чем мать родила под напором возбужденных поклонниц, готовых растерзать его на куски от необузданного желания приобщиться к кумиру.
— Я-то полагал, что вернулся в цивилизованную страну, — сказал Даммлер принцессе, что она тут же передала ожидающей публике, — а оказывается, попал к дикарям. Надо было предупредить меня, принцесса, я бы захватил мои пистолеты.
Свет, разумеется, более всего интересовался матримониальной проблемой: кому выпадет счастье стать пассией поэта, а сам Даммлер только подливал масла в огонь, появляясь то с одной какой-нибудь знатной наследницей, то с другой. Слухи, впрочем ничем не подтверждаемые, приписывали ему тайную связь с некоей замужней дамой или вдовушкой. Только какая женщина, нашедшая место в сердце такого льва, могла бы сохранить эту тайну? Она известила бы о ней со всех крыш. Кое-кто из представительниц слабого пола хвастал тем, что стреножил его, но Даммлер в таких случаях лишь снисходительно улыбался в ответ на вопросы и говорил:
— Весьма возможно, правда, я не запомнил имя дамы, с которой был вчера вечером.
Вскоре, однако, всем стало ясно, что если его и привлекают красавицы, то вполне определенного сорта. Его часто видели в обществе роскошной блондинки предосудительного поведения. Цвет ее волос, представляющий нечто среднее между золотом и серебром, выглядел чудом алхимии, а фаэтон, на котором она появлялась в парке, везла под стать ее дивным локонам пара белоснежных кобыл из королевских конюшен Ганновера. Еще она была знаменита тем, что появлялась каждый раз в новом наряде с новыми бриллиантами.
«Песни с чужбины» были у всех на устах, красовались во всех витринах книжных лавок и на полках каждого приличного дома; слава Даммлера росла, и оставалось только дивиться, как может человек держаться на такой головокружительной высоте. Между тем сам он вел себя с веселой снисходительностью и терпимостью, хотя чувствовалось, что все это ему начинает изрядно надоедать и он явно старается появляться в свете как можно реже. Даммлер, чтобы передохнуть от бремени назойливой славы, принял приглашение лорда Малверна и его очаровательной молодой жены Констанц погостить в их поместье в Файнфилдзе. Даже ближайшие друзья графини Малверн не дерзали утверждать, что имя Констанц, что означает верность, постоянство, соответствует ее натуре. Похождения этой графини были широко известны. И все решили, что она надумала включить Даммлера в длинный список своих поклонников. Сама Констанц, естественно, не утруждала себя опровержениями таких сплетен.
Вскоре до Лондона стали доходить слухи о безудержных оргиях и всяких неприличиях, творящихся в поместье, о дуэли между Даммлером и Малверном из-за графини.
— Даммлер ни в какой связи с ней не состоит, — едко комментировала эти слухи принцесса Ливен. — Малверн готов убить всякого, кто не волочится за его женушкой.
Имя Даммлера в его отсутствие трепали еще больше, чем в бытность его в Лондоне. Когда же он вернулся в столицу, то привез с собой новую часть «Песен с чужбины», написанных еще во время путешествий, а теперь подготовленных к печати. В них описывался период возвращения на родину с заходом в Южную Америку, плавания на судне в компании юных послушниц и распущенной команды. «Песни» имели сногсшибательный успех. Мисс Маллоу, подобно всем образованным людям, у кого нашлась лишняя гинея, тоже выбралась в город, чтобы приобрести эту книжку, которую с удовольствием прочла.
Внимательно изучая стихи Даммлера, она лишний раз удивилась тому, что кто-то читает ее скучные романы с персонажами, занудными, как ее дядюшка Кларенс, которого она мимоходом превратила в леди, пишущую слабую музыку; та все время сравнивала свои опусы с произведениями Баха, и никак не меньше.
Пруденс и Даммлер жили и творили в одном городе, печатались у одного и того же издателя, и читатели у них были общие; однако их жизни двигались в параллельных плоскостях, не пересекаясь. Лорд Даммлер постоянно присутствовал в мыслях мисс Маллоу, но он знать не знал о ее существовании. Правда, как-то их общий издатель мистер Марри рассказал ему о ней.
— Вы не читали эти романы, Даммлер? — спросил он его однажды, показав на книги мисс Маллоу, оказавшиеся на его столе.
— Я не читаю романов, — ответил тот, — разве только Скотта. — И даже не взглянул на три голубеньких томика с золотым тиснением.
— Если уж говорить о Скотте, то это вам, конечно, не понравится. Здесь быт, тихая семейная жизнь, хотя и весьма колоритная. Кстати, Скотт отзывается о них с одобрением. Но ладно, пока вы здесь, хочу вас развлечь. На следующей неделе в отеле «Пултни» обед в честь Вордсворта1. (1 Вордсворт Уильям (1770–1850) — английский поэт-романтик, представитель «озерной школы».) Я бы хотел, чтобы лучшие мои авторы пришли и оказали ему честь своим присутствием. Придете?
— Нет.
— Господи, Даммлер, что вам стоит? Подумаешь, обед, а так ваше отсутствие бросится в глаза.
— Я уже обещал этот вечер моей тете, леди Мелвин.
— Но она же поймет.
— Думаю, Вордсворт тоже поймет, хотя, судя по тому, что он пишет, кое-кто может в этом сомневаться. Передайте ему мои лучшие пожелания.
— Зайдите после обеда, когда будет обмен речами.
Даммлер удивленно уставился на Марри здоровым глазом:
— Что вы говорите? Вынудить себя несколько часов сидеть на жестком стуле и выслушивать хвалебные речи в честь господина Вордсворта? Вы рехнулись, Джон. Просто спятили.
— Ну, так после выступлений. Приходите часов в десять. Просто повидать Вордсворта и поздороваться.
— Ну ладно. Так и быть. Если окажусь в той стороне.
Особое приглашение на то же событие мистер Марри послал и мисс Маллоу. Он знал, в каких невеселых условиях живет его автор, и хотел хоть как-то скрасить ее будни. Пруденс была вне себя от радости и пять дней до вечера суетилась, делая новый наряд и предвкушая, каких знаменитостей она там встретит. Это был ее первый выход в литературный мир, и она с нетерпением его ждала, надеясь познакомиться с другими писателями. Марри предупредил ее, что там обязательно будет Фанни Верней, и выразил надежду, что это знакомство окажется для Пруденс интересным. Мисс Верней была в то время первой женщиной-писательницей. Пруденс казалось, что она достигла высоты своей славы. Мысль о том, что в «Пултни» может приехать и лорд Даммлер, просто не приходила ей в голову.
