Елена Арсеньева - Тиран-подкаблучник (император Павел I и его фаворитки)

«Относительно этой связи клянусь тем судилищем, перед которым мы все должны явиться… Клянусь еще раз всем, что есть священного. Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединяла дружба священная и нежная, но невинная и чистая. Свидетель тому Бог».

Ну какой мужчина станет утверждать противоположное в письме к матери и таким образом позорить себя, любовницу и жену? Разумеется, Павел должен был криком кричать о невиновности своей и невинности своей подруги!

А уж какие спектакли разыгрывались для подтверждения этого! Павел вообще был склонен к дешевой театральщине. Как-то раз он вошел в комнату Нелидовой в Смольном (после какой-то ссоры с августейшим семейством она на время лишила их счастья своего присутствия) и почти буквально воспроизвел сцену из «Фауста», когда герой оказывается в спальне Маргариты. Он отдернул занавес кровати и воскликнул:

– Это храм непорочности! Это храм добродетели! Это божество в образе человеческом!

Ну, коли божество в образе человеческом… Коли так, Мария Федоровна скрепила сердце и помирилась с мужем и с его фавориткой.

Время показало, что великая княгиня поступила совершенно верно. Она вернула расположение мужа, а в дополнение к этому приобрела… подругу.

Екатерина Нелидова тем временем обнаружила, что в предмете ее обожания, великом князе, куда больше недостатков, чем достоинств. Она была умна, а он вел себя порою как круглый дурак. Жестокий, непоследовательный, эгоистичный, ненавидящий ту страну, которой ему предстоит управлять… Да он словно и не думал, что ему скоро предстоит взойти на престол. Нелидова вполне разделяла мнение камергера Федора Растопчина:

– Нельзя без сожаления и ужаса смотреть на все, что делает великий князь отец… Можно сказать, что он придумывает средство, чтобы заставить себя ненавидеть!

Однако Катерина Ивановна не отвернулась от друга, а попыталась сделать все, чтобы в меру сил смягчить его действия. Только ей, ей одной удалось заставить Павла присутствовать на бракосочетании Александра Павловича с принцессой Луизой, Елизаветой Алексеевной. Поскольку брак устраивала императрица Екатерина, а Павел перманентно находился с ней в самых дурных отношениях, он решил устроить обструкцию родному сыну. К счастью, Нелидовой удалось предотвратить скандал.

Разумеется, у нее умишка не хватило бы знать все и следить за всем. Но она сдружилась с адъютантом Вадковским, сдружилась с камердинером Павла Кутайсовым (между прочим, бывшим пленным турком и бывшим цирюльником), тактично пыталась внушить великому князю разумные решения и поступки, и даже когда он командовал войском во время неразумной войны с Финляндией (уже сделавшись императором), Нелидова пыталась влиять на «дорогого Павлушку», которого, по ее уверению, так хорошо, как она, не знал никто.

Впрочем, судя по тому, что эта бессмысленная война была все же развязана, влияние Катерины Ивановны носило порой характер бессмысленных припарок. И однажды, придя в полное отчаяние от «дорогого Павлушки», она даже удалилась от двора в Смольный, где жила снабженная всем, что только могут придумать тонкий вкус и богатство. В это же время Нелидова поссорилась и с Кутайсовым, который не замедлил отомстить и свел своего господина с хорошенькой и весьма востренькой фрейлиной Натальей Федоровной Веригиной. Вряд ли «просто друг» был способен на такую вспышку ревности, которую закатила Катерина Ивановна! Такие сцены могут устраивать только ревнивые любовницы.

Впрочем, нашлись злые языки, которые утверждали, что дело тут вовсе не в ссоре влюбленных. Просто именно в это время императрица Екатерина окончательно утвердилась в намерении лишить сына престола и сделать наследником Александра – в обход Павла. И Нелидова вдруг испугалась, что напрасно тратит силы. Одно дело – обтесывать это бревно, называемое Павлом, и ждать, что он станет императором, но совсем другое дело – стараться ради вечного великого князя, который, конечно, кончит когда-нибудь сущим маразмом от неудовлетворенной злости…

Однако тут внезапно – и очень вовремя, с точки зрения Павла! – Екатерину настиг удар. Она так и не успела убедить Александра принять престол. Наследником остался Павел. И Нелидова мгновенно почувствовала, что ей следует вернуться в Зимний, к «дорогому Павлушке», который сделался теперь императором.

И любовь втроем, на которую, кажется, был обречен Павел во все периоды своей жизни, возобновилась – теперь уже в Зимнем дворце.

Была ли Нелидова истинно корыстна? Судя по ее письмам, она старательно боролась с чрезмерной щедростью к ней Павла. Она очень неохотно приняла от него простой фарфоровый сервиз для завтрака и отказалась от предложенной ей при этом тысячи душ. Однако некий кавалер Уитворт, английский посол в Петербурге (между прочим, любовник Ольги Жеребцовой – как все-таки тесен этот мир!), в депеше своему правительству упоминал о сумме в 30 тысяч рублей, тайно уплаченной им Нелидовой за посредничество в заключении торгового договора, выгодного для Англии. Камергер Кутайсов получил за те же услуги 20 тысяч.

Увы, Катерине Ивановне приходилось пробавляться мелкими взятками, которые создавали иллюзию того, будто она имеет какой-то вес в государстве. Ей постепенно пришлось усвоить: «дорогой Павлушка», сделавшись императором, отнюдь не намерен слушаться ее благочестивых, добрых, но отнюдь не всегда разумных советов. Он вообще как-то вдруг обнаружил, что женщине ум только вредит. Жена должна рожать от него детей, любовница – делать свое постельное дело, а как управлять страной – он лучше знает. Он и вправду «знал лучше», и в этом могли убедиться его подданные в первый же день нового царствования. В полках и гарнизонах с нетерпением вскрывали конверты с первым указом нового императора. В нем определялась вышина гусарского султана и был приложен собственноручный рисунок его величества, изображавший соотнесение высоты кивера и султана. Ну и так далее…

К слову сказать, отныне ни одна из фавориток Павла не имела никакого влияния на ход государственных дел. А впрочем, ни одна из них и не обладала нужными для этого способностями. В том числе и Нелидова.

Ну что ж, она старалась хотя бы утихомирить бурный нрав императора: «Будьте добрым, будьте самим собой, потому что истинная черта вашего характера – доброта!», «Государи созданы более для того, чтобы жертвовать своим временем, чем для того, чтобы им пользоваться!»

Сдерживать, смягчать Павла – ради этого она была готова на все.

Порой ей приходилось дергать государя за полу мундира, чтобы заставить его сдержать гнев! И ей это удавалось настолько хорошо, что Мария Федоровна даже прибегала к ее помощи, чтобы примириться с мужем. Это приводило в бешенство Александра и Елизавету.