Тилли отнесла птицу назад к ее владелице.
– Добрый вечер, леди Нили, – поздоровалась она. – У вас есть жердочка для вашей птицы? Или, может быть, мы посадим его назад в его клетку?
– Ну, разве он не мил? – спросила леди Нили.
Тилли только улыбнулась. Питер прикусил губу, чтобы сдержать вырывающийся смешок.
– Его жердочка там, – произнесла леди Нили, движением головы указывая куда–то в угол. – Лакеи наполнили его кормушку зерном, поэтому вряд ли он захочет куда–либо улететь оттуда.
Кивнув, Тилли отнесла попугая на его место. И действительно, тот начал бешено клевать свой корм.
– Наверняка у вас есть птицы, – предположил Питер.
Тилли покачала головой.
– Нет, но я видела, как другие обращаются с ними.
– Леди Матильда! – позвала леди Нили.
– Боюсь, что вас зовут, – пробормотал Питер.
Тилли стрельнула в него в высшей степени раздраженным взглядом.
– Да, ну что ж, раз вы, похоже, выбрали положение моего эскорта, то и вы тоже должны пойти со мной. Да, леди Нили? – закончила она тоном, удивительно быстро ставшим невероятно сладким и оживленным.
– Иди сюда, девочка, я хочу тебе кое–что показать.
Питер последовал за Тилли обратно через всю комнату, держась на безопасном расстоянии, когда их хозяйка вытянула свою руку вперед.
– Нравится? – спросила она, тряхнув своим браслетом, чтобы тот зазвенел. – Совсем новый.
– Он прекрасен, – ответила Тилли. – Рубины?
– Конечно. Он же красный. Из чего еще он может быть?
– Э–э…
Питер улыбнулся, наблюдая за тем, как Тилли пытается сообразить, был ли вопрос риторическим. С леди Нили никто не мог знать наверняка.
– У меня к нему есть подходящее ожерелье, – весело продолжила леди Нили, – но я не хотела переусердствовать.
Она наклонилась вперед и сказала тоном, который, говори так кто–либо другой, никто не счел бы тихим:
– Не все здесь имеют столь же туго набитые карманы, как мы с тобой.
Питер мог бы поклясться, что при этом взгляд леди Нили был направлен на него, но решил проигнорировать оскорбление. Действительно, нельзя было обижаться ни на одно из высказываний леди Нили: сделай так, случае вышло бы, что он придает слишком большое значение ее мнению, и, кроме того, после этого у окружающих навсегда бы сложилось о нем мнение, как об обиженном.
– Хотя серьги я все–таки надела!
Наклонившись, Тилли покорно восхищалась сережками леди Нили, но стоило ей только выпрямиться, как браслет леди Нили, вокруг которого та устроила такую суету, соскользнул с запястья своей хозяйки и, тихо звякнув, приземлился на ковер.
Пока леди Нили пронзительно визжала от беспокойства, Тилли наклонилась и подняла браслет.
– Красивая вещь, – произнесла Тилли, с восхищением разглядывая рубины, прежде чем вернуть их владелице.
– Не понимаю, как это произошло, — причитала леди Нили. – Возможно, он мне велик. Ты же знаешь, мои запястья такие тонкие.
Питер кашлянул в руку.
– Могу я посмотреть, в чем дело? – спросила Тилли, пиная его в лодыжку.
– Конечно, – разрешила леди Нили, возвращая ей драгоценность. – Мои глаза уже не те, что были раньше.
Вокруг них собралась небольшая толпа, и все ожидали, пока Тилли, прищурившись, вертела в руках блестящий золотой механизм зажима.
– Думаю, что вам придется отдать его в починку, – произнесла, наконец, Тилли, возвращая браслет леди Нили. – Застежка ненадежна. Браслет непременно снова соскользнет с руки.
– Вздор, – сказала леди Нили, выкидывая руку вперед. – Мисс Мартин! – проревела она.
Мисс Мартин немедленно к ней примчалась и вновь застегнула несчастный браслет.
Леди Нили произнесла некое «хмффф» и поднесла свое запястье к лицу, еще раз внимательно оглядев браслет прежде, чем опустить руку.
– Я купила его у Эспри, и уверяю вас, в Лондоне нет лучшего ювелира. Они не продали бы мне браслет с неисправной застежкой.
– Я уверена, что они ничего подобного и не предполагали, – сказала Тилли, – но…
Она не успела закончить, как все смущенно уставились на ковер, куда во второй раз за вечер соскользнул браслет.
– Определенно застежка, – пробормотал Питер.
– Это – возмутительно, – заявила леди Нили.
Питер вполне с ней согласился, тем более что они впустую потратили кучу драгоценного времени на ее блестящий браслет, в то время как все гости мечтали поскорее оказаться за обеденными столами и наслаждаться едой. Урчало так много желудков, что невозможно было сказать точно, чей желудок урчит в данный момент.
– И что мне теперь с ним делать? – спросила леди Нили после того, как мисс Мартин подняла с ковра браслет и вернула его хозяйке.
Незнакомый Питеру высокий, темноволосый мужчина принес небольшое блюдо из–под сладостей.
– Возможно, этого будет достаточно, – произнес он, предлагая его леди Нили.
– Истерли, – довольно неохотно проворчала леди Нили, словно ей не особенно хотелось принимать помощь от данного джентльмена. Она положила браслет на блюдо, после чего поставила его в соседний credenza[2]. – Что ж, – сказала она, аккуратно расправляя браслет на блюде. – Полагаю, что теперь все желающие смогут любоваться им здесь.
– Возможно, его следовало бы поместить в центре стола, пока мы обедаем, – предложил Питер.
– Хм, да, это превосходная идея, мистер Томпсон. В любом случае, уже почти настало время ужина.
Питер был готов поклясться, что услышал, как кто–то прошептал:
– Почти?
– О, прекрасно, тогда отправляемся ужинать, – сказала леди Нили. – Мисс Мартин!
Мисс Мартин, которой каким–то образом удалось отдалиться от своей хозяйки на несколько ярдов, пришлось вернуться назад.
– Проследите, чтобы все было готово к ужину, – сказала леди Нили.
Мисс Мартин вышла, после чего под многочисленные вздохи облегчения гости переместились из гостиной в столовую.
К своему удовольствию, Питер обнаружил, что его посадили рядом с Тилли. При обычных обстоятельствах он не мог рассчитывать на то, чтобы оказаться за столом рядом с дочерью графа. И по правде говоря, Питер подозревал, что ему предназначалось составить пару женщине, сидевшей справа от него. Но по другую сторону от нее сидел Робби Данлоп, и казалось, что она ведет с ним весьма приятную беседу.
Еда, как и предрекали, была изысканной, и Питер, весьма довольный, наслаждался супом из омара, когда почувствовал движение слева от себя. Повернувшись, он увидел, что на него смотрит Тилли. Ее губы приоткрылись, словно девушка собиралась произнести его имя.
И внезапно Питер осознал, как она прекрасна. Эта красота, которую Гарри никогда не описывал, возможно, потому, что, будучи ее братом, он просто никогда не мог ее заметить. Гарри никогда бы не смог увидеть женщину в девочке, никогда не понял бы, что ее щечка умоляет о нежности, или что, открывая рот, чтобы заговорить, она иногда делает паузу, слегка сжимая губы, словно в ожидании поцелуя.
