Дарина нашла на полу брошенные туфли, надела их, взяла свечу и бесшумно выскользнула из комнаты. Заснуть ей пока все равно не удастся. Дай бог, чтоб ее, безмолвно бродящую по дому в поисках часовни, не застали удивленные слуги. На всякий случай она постаралась получше запомнить дорогу.
Лестница была погружена в темноту, но из дверей бальной залы лился свет: там продолжалась уборка. Дарина тенью скользнула по полуосвещенному холлу, наугад свернула направо, прошла по коридору, потянула на себя единственную дверь и поняла, что попала куда нужно.
Она помнила, что Иэн рассказывал ей об этом помещении; приподняв свечу, огляделась. Здесь было странно, тесно, но хорошо. Она зажгла свечи у алтаря, и они осветили часовню неуверенным светом. Низкий расписной потолок притягивал внимание. Дарина опустилась на жесткую скамью в углу, сложила руки на коленях и прислушалась.
Тишина. Только потрескивают свечи.
Постепенно тишина заполнила ее всю; расслабились сведенные мышцы, разгладились морщины на лбу, уголки губ устало опустились. Дарина закрыла глаза, ощутив спокойствие и пустоту спящего дома. В высокое окно светила луна, обгрызенная с краю.
«Вот, Господи. Я пришла к Тебе, со всеми своими страхами и проблемами. Помоги мне, наставь на истинный путь».
Уходя, она сказала часовне «спасибо».
И только когда дошла до нужной комнаты, чудом ничего не перепутав, легла рядом с Иэном, не раздеваясь, и закрыла глаза, поняла, что мироощущение изменилось. Будто перевернули песочные часы в последний раз. До этого момента Дарина толком не осознавала смысла слов «месяц жизни». Теперь она его чувствовала.
Песок медленно сыпался. Начался счет на минуты.
Иэн проснулся с рассветом. Дарины не было рядом.
Ему вставать не хотелось, но нужно было идти искать ее, нужно было что-то делать... что? Не важно. Иэн не имел права останавливаться. Оставалось пройти последнюю дистанцию, а потом его ждет отдых. Во всяком случае, он на это надеялся.
Дарину он обнаружил в библиотеке. Она стояла у стеллажа и осторожно водила рукой по корешкам старых книг. Иэн, неслышно войдя, прислонился к стене и некоторое время наблюдал за Дарой. Тонкая рука, скользившая по старой коже и золотому тиснению, казалась маленькой и беззащитной. Роскошное платье Дарины было измято.
Иэн тихонько кашлянул. Дара обернулась, и осунувшееся лицо ее расцвело улыбкой.
– Доброе утро. Ты хорошо спал?
Он кивнул, оттолкнулся от стены и, подойдя к ней, обнял и поцеловал. Губы у нее были солеными. Плакала?..
– Что ты делаешь здесь так рано?
Она бросила короткий взгляд на стеллаж:
– Смотрю твои книги. Такой большой выбор, я даже не знаю, с чего начать...
– Рыцарские романы? – предложил Иэн.
Дарина поморщилась:
– Благодарю покорно.
– Не нравятся? – Он был несколько обескуражен.
– Они хороши как памятники старины, но в остальном... – улыбнулась она. – Как и в тех романах, которыми зачитывается сейчас высшее общество. На самом деле все не так, и мы это знаем. Но я уже начиталась сказок, предпочитаю реальность.
– Разве сказки – плохо? – Иэн сел в любимое кресло, потянулся к лежащим на столике кисету и трубке. – Мне казалось, иногда полезно сбегать в них из действительности.
– Да, но боязнь оказаться там навсегда отрезвляет. Нельзя жить иллюзиями.
– Сказка закончилась, да? – спросил он тихо.
– Вчера вечером ты снял маску, рыцарь, и сказка закончилась. – Она подошла и села ему на колени, обвив рукой плечи. Иэн отложил кисет, так и не закурив. – Давай поговорим, милый. Для начала ответь мне на несколько вопросов. Насколько мы стеснены в средствах?
– Мы не стеснены. Я же герцог Риверфорт.
– И все же какими суммами мы можем распоряжаться? Герцоги, бывает, женятся на дочерях купцов, чтобы не голодать.
– Гм... Я не из тех герцогов. – Иэн потер лоб. – Ты имеешь в виду наличные или общий капитал? Большинство моих средств вложено в акции перспективных предприятий, мне принадлежит судоходная компания, я вкладываю деньги в торговлю пряностями, хлопком и шерстью. Точную сумму можно узнать у Неерса, но приблизительно принадлежащее мне состояние оценивается в семь миллионов фунтов. Не считая недвижимости, фамильных драгоценностей и еще нескольких источников дохода, которые я предпочел бы не афишировать.
Ее глаза округлились, когда он назвал сумму.
– Семь миллионов?!
– Большая часть этих денег, как я уже сказал, находится в обороте. Но если я сейчас пойду в банк и попрошу выдать мне, скажем, миллион, – мне его выдадут.
– Господи, это больше, чем я рассчитывала... – покачала головой Дарина.
– Ты выходишь за меня замуж из-за денег? – усмехнулся он.
– Именно из-за них, разве ты не догадался? – Она чмокнула его в нос. – Значит, у тебя хватит средств на мою маленькую прихоть.
– Чего ты хочешь? – Сейчас он готов был подарить ей весь мир. – Хочешь новую карету? Платья? Купить тебе дворец?
– Что я буду делать с дворцом, милый? Нет, благодарю покорно. Карета у нас есть, и платьев пока хватает. Я хочу только одного: чтобы мы созвали лучших врачей Англии на консилиум, и они осмотрели тебя.
Лицо Иэна вытянулось.
– Герберт уже осматривал меня, и...
– Я не подвергаю сомнению квалификацию Герберта, – мягко перебила его Дарина. – Вине говорил, что твоей семье служат специалисты, и я ему верю. Меня интересует не твое теперешнее состояние, о котором может хорошо судить Герберт, а новейшие методы лечения. Прости за мои слова, но терять тебе нечего.
Иэн хмуро смотрел на нее.
– Дара, пойми меня правильно. Я не желаю, чтобы мои последние дни были отравлены бессмысленной суетой. Я хочу провести их в покое и мире, вместе с тобой и Алексом. Мы теперь вместе, разве мы не можем создать себе маленький личный рай? Пусть всего на месяц.
– Иэн, милый, – сдаваться она явно не собиралась, – если какая-нибудь новая методика сможет тебе помочь, рай может растянуться на долгие годы. Разве ты этого не хочешь?
Он молчал. С одной стороны, она была права, с другой, не поздно ли они спохватились? Иэн не был уверен, что его можно спасти, когда он подошел так близко к смерти. Честно говоря, он был убежден, что ему уже никто не сможет помочь. Зачем терять драгоценное время?
– Это займет всего лишь пару часов, – продолжала убеждать его Дарина. – А потом, если они не смогут предложить ничего конкретного, мы прогоним их всех и забудем об этом. И будем... доживать, как ты хочешь. – Голос ее задрожал.
– Хорошо, хорошо, – поспешно согласился он, лишь бы она не плакала. – Мы сделаем это. Герберт приедет сегодня. Я попрошу его заняться этим.
