– Лизавета, разбери вещи, – распорядилась Антонина Петровна и присела на диван в гостиной.
Полина поднялась в свою комнату. В ней было все прибрано – Лизавета должным образом готовилась к прибытию хозяйки. Она с удовольствием легла на кровать и ощутила запах чистоты и свежести, исходящий от белья, затем встала, подошла к гардеробной, отворила несколько разбухшие после зимы дверцы – детские платья висели на прежнем месте. Полина специально оставила их и с удовольствием перебирала их каждый год по приезде.
В комнату вошла Лизавета с чемоданом в одной руке и с саквояжем – в другой.
– Ох, Полина Станиславовна! Тяжело… Ух… – Лизавета поставила свою поклажу и отдышалась. – Стара я стала, да раздобрела больно… – она поставила чемодан на стул и принялась разбирать наряды Полины. – Чай, барышня, и жених у вас имеется? – Полюбопытствовала она.
Полина пожала плечами.
– Можно считать, что – жених… – неопределенно ответила она.
– Пространно вы, Полина Станиславовна, выражаетесь. Молодой человек – он либо жених, либо просто…э-э-э… кавалер. Матушка ваша сказывала: усадьбу Забродино для гостей подготовить, – Лизавета лукаво посмотрела на Полину.
– Ох, Лизавета! Сколько помню тебя – больно ты любопытна!
– Простите, барышня: что есть, то есть. Это точно. Не сердитесь на меня.
– Да, я не сержусь.
Полина наблюдала, как Лизавета развешивала ее платья, но места в гардеробной не хватало.
– Полина Станиславовна, дозвольте мне старые платья ваши убрать.
– Куда?
– Ну, к примеру, в гардеробную, что в комнате для гостей.
Полина кивнула, ей было жаль расставаться с этими старенькими платьицами, напоминающими детство. Дотрагиваясь до них, девушке казалось, что она снова и снова возвращается в прошлое.
Лизавета развесила платья на вешалки, сняла старые и сложила их в кучу.
– Лизавета, ты поаккуратней с ними… – Попросила Полина.
– Не извольте беспокоиться.
– А что твоей дочери старшей десять лет исполнилось? – неожиданно спросила Полина.
– Точно так и есть, барышня. Уж такая она смышленая и хозяйственная уродилась…
– Да, помню ее по прошлому году… Ты, Лизавета, возьми мои детские платья, может, что сгодиться для дочери…
Лизавета удивилась, но тут же оценила милость барышни: платья были очень хороши, да и потом, она насчитала их десять штук.
– Благодарствуйте, Полина Станиславовна! Возьму с удовольствием.
Покуда Лизавета занималась гардеробом барыни, Антонина Петровна и Полина пили чай в гостиной. Полина несколько устала после долгой дороги, день клонился к вечеру, она пожелала удалиться к себе и попросила туда же подать ужин.
Девушка открыла саквояж, где лежало несколько книг, в том числе и «Илион» Генриха Шлимана, подаренный Анатолием. Полина уже начала читать Шлимана еще в Петербурге, труд сей оказался весьма увлекательным и доступно изложенным.
Прочитав несколько страниц, она невольно задремала… Ей приснился странный сон: будто она скачет по полю на лошади, рядом с ней – Анатолий. А по дороге едет коляска, она стремительно приближается… И как только она поравнялась с лошадьми, Полина увидела сидящего в ней Григория Вельяминова. Он улыбался и вдруг начал декламировать сонет Шекспира, тот самый, что некогда прислал ей в письме…
Полина проснулась оттого, что в комнату вошла Лизавета.
– Барышня, ваш ужин… Простите, если разбудила…
– Ничего… – Полина встала с кровати, так как читала лежа, несмотря на то, что маменька из-за этого постоянно ругалась, ибо считала, что чтение лежа портит зрение.
Лизавета придвинула сервировочный столик к Полине.
– Скажи, Лизавета, а мой Нарцисс – в порядке? – поинтересовалась Полина.
– Так чего ж этому жеребцу-то будет? Уж конюх его холит… А вы завтра верхом хотите прогуляться?
– Да… Давно верхом не ездила, с прошлого года…
– Так я велю, чтобы конюх к завтрашнему утру приготовил Нарцисса? – уточнила Лизавета.
Полина кивнула и приступила к ужину.
* * *
На следующее утро Антонина Петровна, отдав все необходимые распоряжения по хозяйству, села в коляску и направилась в Забродино. Полина в это время еще спала, в имении она не упускала возможности подольше понежиться в постели.
Когда она проснулась, матушка уже вовсю отдавала приказания в Забродино. Девушка накинула халат, умылась и спустилась вниз в гостиную. Лизавета уже хлопотала по дому. Завидев Полину, она поклонилась и сказала:
– Барыня будить вас не велели-с. Говорили: путь поспит, чай устала в Петербурге рано вставать на лекции. Как вам спалось?
Полина улыбнулась, ей было приятно сознавать, что маменька не упускала момента побаловать её словно маленькую.
– Спалось мне преотлично… Есть хочется.
– Сию минуту. Вам в гостиной накрыть, или в – комнате?
– В комнате.
Полина поднялась к себе и распахнула окно. Ее обдало свежим ветерком, пахло землей и молодой листвой. Девушка решила, что, позавтракав, она тотчас отправиться на прогулку.
– Завтрак! – Лизавета вкатила в комнату сервировочный столик.
Полина окинула нехитрые яства голодным взором.
– У-у-у! Отлично.
Лизавета с удовольствием наблюдала, как барышня изволит откушивать с аппетитом.
– Хочу вам сказать, Полина Станиславовна…
– Угу… – одобрительно промычала Полина.
– Так вот, хочу сказать вам, что к соседу нашему помещику Бережному племянник пожаловал намедни. Кажется, из Москвы… Говорят, красавец и верхом скакать – мастер.
Полина даже перестала жевать от удивления.
– И что же? Ты его видела?
– Я сама нет. Но сказывали….
– Не припомню я племянника помещика Бережного. – Полина задумалась. – А хотя, лет пять назад, приезжал к нему какой-то юноша, долговязый такой. Это, что и есть сей писаный красавец?
– Уж не ведаю, барышня, сколько у господина Бережного племянников имеется, но этот точно – хорош собой. Говорят – военный.
Полина пожала плечами.
– Еще и военный… ну ладно… – И она продолжила завтрак.
После завтрака Полина приказала Лизавете достать амазонку, когда же оделась, то придирчиво осмотрела себя в зеркале со всех сторон.
– Ох, барышня, как вы хороши. Прямо как матушка ваша, Антонина Петровна. Помню, была у нее амазонка итальянская, а сидела на фигуре просто как влитая! Господи, как вы на нее сейчас похожи! – Лизавета вплеснула руками и чуть не прослезилась.
– А где племянника Бережного видели? – как бы невзначай поинтересовалась Полина.
– Да, тут он, все на лошади скачет! То по дорогам лесным, то по полям… Иной раз – и по вашим землям.
– Ах, вот как! И по нашим полям! Ну, пусть только мне попадется на глаза. Он, верно думает, что угодья его дядюшки бесконечны, как Вселенная. Уж нет!
