— Теперь, когда страсти остыли, предлагаю всем снова сесть и закончить ужин.
— Превосходная мысль! — Диана лучезарно улыбнулась, убрала руку с локтя Гейбриела и заняла свое место за столом. — За городом всегда так разыгрывается аппетит! — Она расстелила салфетку на коленях и, подняв глаза, улыбнулась Дженнифер Прескотт.
Гейбриел тоже сел. Сердце его томили тревожные предчувствия. Жена дяди только что серьезно оскорбила Диану, и все же на восхитительных губках его невесты играет сладчайшая улыбка. И дело вовсе не в том, что Диана в самом деле не разбирается во всей сложности их отношений. Он успел на собственном опыте убедиться в том, что недооценивать его невесту крайне неблагоразумно. Хотя поведение Дианы в последнее время отличалось противоречивостью, Гейбриел понятия не имел, почему она вдруг передумала. Он собирался все выяснить, как только представится удобный случай.
Ужин продолжался почти два часа; Гейбриелу так ничего и не удалось узнать. Два часа стали для Гейбриела настоящей пыткой, хотя дамы как будто не испытывали ни малейшего неудобства; они беседовали о столь важных предметах, как лондонские моды и как трудно купить хороший шелк и кружева. Способности кухарки в Фолкнер-Мэнор также превозносились после каждого поданного им изысканного кушанья. После того как принесли горячее, Диана ненадолго отлучилась из-за стола — объяснив, что ей нужно взять платок. После ее ухода Гейбриел и миссис Прескотт погрузились в неловкое молчание. По возвращении Диана снова завладела ходом бессодержательной беседы: она расспрашивала Дженнифер, много ли прихожан в деревенской церкви, в которой до сих пор служил ее отец.
Дамы непринужденно беседовали на самые безобидные темы и так утомили Гейбриела, что он готов был уснуть над десертом.
— Это были самые тягостные два часа в моей жизни, — пробормотал он, когда они с Дианой поднимались по лестнице. Гейбриел попросил, чтобы бренди ему подали в спальню; он понял, что с него хватит — общество миссис Прескотт ему абсолютно не подходит.
Диана не могла не рассмеяться, услышав его ворчанье. Да, согласилась она, вечер прошел весьма утомительно. И не просто утомительно.
— Ничего, Гейбриел! — Она сочувственно похлопала его по руке. — Сегодняшний вечер послужил хотя бы одной цели. Теперь я полностью согласна с вашим объяснением, откуда миссис Прескотт известно о вашем родимом пятне!
— В самом деле? — удивился он.
— О да, — ответила Диана. — Не сомневаюсь, даже в самом юном возрасте вы ожидали, что женщины, которых вы укладываете в постель, обладают хотя бы зачатками ума!
Гейбриел нахмурился:
— Не думаю, что разговор на подобные темы…
— Не будьте ханжой!
— Мало того что мне пришлось пережить самый мучительный и нудный вечер за всю мою жизнь, так еще вы смеете называть меня ханжой?
За разговором они поднялись на второй этаж; Диана лукаво покосилась на жениха.
— Как вы полагаете, приятно мне, вашей будущей жене, слышать, что вы считаете ее общество мучительным и нудным?
— Черт потери, да ведь я говорил вовсе не о вас!
— Теперь вы еще и ругаетесь в моем присутствии…
— Вы еще и не то услышите, если сейчас же не объяснитесь! Что вы имели в виду? — рявкнул он, видя, что Диана как ни в чем не бывало направляется к себе в спальню. Ему не оставалось ничего другого, как следовать за ней, поскольку он держал свечу, освещавшую им обоим путь. — Более того, мне бы очень хотелось, чтобы вы объяснили все свое сегодняшнее странное поведение. Например, извольте сообщить, когда вы прониклись убеждением, что Дженнифер Прескотт глупа как пробка?
— Своим сравнением вы оскорбляете пробку! — рассмеялась Диана. — Для меня все стало очевидно, когда она вначале назвала состояние вашей матушки простым недомоганием, которое не требует присутствия врача или сиделки, а всего через несколько минут объявила, что ваша мать настолько слаба, что не в состоянии ехать в Лондон. — Она поджала губы. — Я всегда подозревала: для того чтобы успешно лгать, необходимо обладать хотя бы зачатками ума!
— Но… — Гейбриел застыл на пороге, а Диана вошла в свою спальню, даже не обернувшись. Он понял: если он хочет продолжить разговор, ему придется последовать за ней. — Вы уже догадались, что Дженнифер Прескотт — бессовестная лгунья?!
Диана хладнокровно принялась стаскивать с руки длинную кружевную перчатку.
— О нет, Гейбриел, к такому выводу я пришла гораздо раньше, несколько дней назад. Еще до того, как познакомилась с миссис Прескотт. Сами посудите, — продолжала она, видя, что ее жених застыл, точно громом пораженный, — не могла же я поверить вам, не признав тем самым, что молодая особа, оклеветавшая вас восемь лет назад, солгала. Поскольку клеветницей оказалась Дженнифер Прескотт, значит, и лгунья — тоже она. Как только я все поняла — еще раз прошу простить меня за то, что ранее я усомнилась в ваших словах…
— Это вы меня простите за то, что повел себя так грубо, — быстро перебил Гейбриел.
— Давайте не будем спорить, кому и перед кем следует извиняться, — хладнокровно, как всегда, подытожила Диана. — Ну а что касается нечестности миссис Прескотт… Как только я вспомнила, что она уже поступила нечестно в прошлом, на душе у меня сразу полегчало, и я осознала, что ни единому ее слову верить нельзя. Разумеется, она весьма коварна…
— Вы только что обвинили ее в недостатке ума! — досадливо заметил Гейбриел, глядя в упор на невесту.
— Гейбриел, вам наверняка известно, что истинный ум и коварство хитрой лисицы — совсем не одно и то же. — Диана смерила жениха укоризненным взглядом.
— Вы так считаете?
— Ну конечно! — воскликнула она. — Поэтому мне особенно приятно сознавать, что вы — самый умный джентльмен из всех, кого я знаю… если не считать моего отца.
В тот миг Гейбриел не казался себе особенно умным; более того, нить разговора все дальше ускользала от его понимания! Диана, напротив, была весела как будто довольна тем, как прошел вечер. И в таком счастливом, довольном состоянии стала для него еще желаннее. Внезапно он понял, что, хотя он по-прежнему не хочет первый раз заниматься с ней любовью под крышей родительского дома и до того, как они станут законными супругами, есть и иные способы, какими можно удовлетворить желание, вспыхивавшее всякий раз, как он дотрагивался до нее. Он не сомневался в том, что знает множество таких способов…
Диана была так погружена в мысли о положительных результатах прошедшего вечера, что даже не заметила, как Гейбриел поставил зажженную свечу на туалетный столик и запер внешнюю дверь, ведущую в их апартаменты. Неожиданно она осознала, что он подошел к ней вплотную и глаза его излучают тепло. Он обхватил ее руками за талию и легко, но решительно притянул к себе.
