— Если подбираешь жену бог весть где, нужно быть готовым к неожиданностям.
Нокс поднял голову и выкрикнул свое обычное;
— Ж-жена — уз-зда!
Сакс указал на свою чашку:
— Налей-ка мне еще кофе, ладно уж, пусть будет эта бурда.
Оуэн повиновался и спросил:
— А что ты делал в саду так рано?
— Это имеет значение?
Оуэн вернулся к копченому лососю.
— Ты сам затронул эту тему. Как я понял, ты хотел об этом поговорить.
— Черт бы побрал твои нахальные глаза, — безо всякого гнева заметил Сакс. — Я не был в саду, во всяком случае вначале. Я рано проснулся, вернее, знаешь, был на грани сна и бодрствования и никак не мог сообразить, произошло ли все это со мной на самом деле или только приснилось. Тогда я пошел в ее комнату. Ее там не было, но она существовала: повсюду были ее вещи. — Граф отпил глоток кофе и скорчил гримасу. — Мартыш! — позвал он. — Прикрой свой стыдливый румянец и принеси мне кофе. Только настоящего!
— Итак, ты заинтересовался, где она, — подсказал Оуэн. Сакс оттолкнул чашку:
— Не понимаю, как ты можешь пить эти помои. — Нокс моментально подскочил с намерением выпить и из его чашки, но Сакс накрыл ее рукой. — Нет. — И только когда птица вернулась к своему блюдцу, он подлил в него еще немного кофе. — Не знаю, о чем я тогда думал, кроме того, что это чертовски подозрительно. Может быть, она воровала серебро? Или струсила и убежала? Так или иначе, я обследовал кое-какие ее вещи.
Обезьян вернулся с дымящимся кофейником и, налив черного кофе в чистую чашку, положил в нее ровно столько сахару, сколько требовалось.
— Мартыш… — начал было Сакс.
— Если вы насчет полуподвальной двери и утерянного ключа, милорд, о чем я вам докладывал, то не волнуйтесь. Просто веревочка разорвалась, и ключ оказался на полу.
— Неплохо придумано. Но графиня оказалась в саду. Она что, выпрыгнула в окошко?
Обезьян снова покраснел.
— Это мне неизвестно, милорд.
— Слугам все известно, — возразил Сакс, потягивая свежий кофе. — Поэтому хочу, чтобы вы знали: графиня любит подышать свежим воздухом с утра пораньше и, разумеется, вольна входить и выходить, когда ей заблагорассудится.
Обезьян немного расслабился и наконец моргнул:
— Слушаюсь, милорд. Вы же знаете — мы не выносим сора из избы.
— Надеюсь, это так.
Лакей вышел. Оуэн положил вилку с ножом. Он начинал беспокоиться всерьез. Если жена Сакса безумна или порочна, это катастрофа.
— А как ты думаешь, зачем она поднялась в такую рань?
— Понятия не имею. Интересно, объяснит ли она когда-нибудь это сама?
— Знаешь, Сакс, ты ведь перед законом отвечаешь за ее преступные деяния.
— Только в том случае, если будет доказано, что я приказал ей их совершить или потворствовал в их совершении. — Он печально улыбнулся. — Ну ладно, ладно. Ты прав: глупо было так поступать, и, вероятно, я об этом еще пожалею. Увы, другого выхода драконша мне не оставила. Вот и приходится иметь дело с многочисленными секретами моей таинственной жены.
— Ж-жена — уз-зда! — объявил Нокс и с надеждой спросил:
— Коф-фе?
— Нет, тебе уже достаточно. — Сакс протянул руку и, когда Нокс прыгнул на нее, погладил попугая по грудке. — Не кажется ли тебе, мой друг в перьях, что лошади иногда нравится, чтобы на ней ездили верхом? — Он усмехнулся, глядя на Оуэна. — Я нахожу брак восхитительным делом.
* * *
Проснувшись, Мэг увидела, что сквозь щель между неплотно сдвинутыми шторами пробивается дневной свет. Часы пробили полвторого. Она проспала, наверное, всего часов пять — неудивительно, что чувствовала себя отвратительно.
Впрочем, главной причиной ее ужасного самочувствия было все-таки то, что жизнь ее грозила обернуться катастрофой.
Шила находилась вне ее контроля, возможно, в руках сэра Артура, и Мэг была обязана вернуть ее. Она отвечала за ее сохранность и за то, чтобы обезопасить мир от угрозы ее дурного воздействия.
Кроме того, существовал муж, которому Мэг лгала и который поймал ее прячущейся в саду. Интересно, что он подумал? Он вовсе не выглядел удивленным, значит, скорее всего, заметил ее еще раньше, из окна.
Мэг выбралась из постели и, подойдя к окну, посмотрела на продуваемый ветром заиндевевший сад. Вид из окна его спальни, находившейся через две комнаты от спальни Мэг, должен быть таким же. Вечнозеленый кустарник загораживает конюшни, но граф легко мог увидеть ее перебегающей от дерева к дереву и прячущейся за стволами. Должно быть, она производила впечатление человека безумного или страдающего от нечистой совести.
Ну почему ей с самого начала не пришло в голову идти прямо, не скрываясь? Но у нее ведь не было никакого опыта в столь мерзких делах.
А что с ключом? Сказал ли ему кто-нибудь, что ключ был утерян? Удалось ли Сьюзи вернуть его на место?
И потом еще эта дурацкая история с месячными. Теперь, обретя способность мыслить трезво, Мэг задалась вопросом: догадался ли граф, что она ему лжет? Может быть, сказать ему правду — возможно, он ее простит.
Впрочем, ее не привела в восторг идея признаться в том, что она ему солгала… Да еще и не один раз! Ведь сегодня утром она повторила свою ложь. Закрыв лицо ладонями, Мэг вынуждена была признать, что Сьюзи права. Единственный надежный способ скрыть ложь — это немедленно забеременеть, чтобы месячные прекратились.
Честно признаться, эта мысль вовсе не была ей неприятна, но Мэг понятия не имела, насколько вероятно то, что это случится достаточно быстро. А граф, совершенно очевидно, не терпит лжецов. В этом они были похожи: Мэг тоже их ненавидела.
О Господи! А может быть, безопаснее держать его на расстоянии в течение нескольких месяцев в надежде, что он утратит счет дням? При этой мысли Мэг рассмеялась. Судя по поведению ее мужа (и ее собственному!), не подпускать его к себе — все равно что не подпускать Джереми к книгам.
Нет, нужно покончить с этим и признаться. Может быть, поведать Саксу о Шиле?
Ах, как бы ей этого хотелось! Мэг попыталась представить себе на мгновение, как она ему признается: «У меня есть волшебная статуэтка, милорд», — и отчетливо увидела его недоверчивый взгляд. К тому же как она сможет доказать, что это правда, если Шилы у нее сейчас нет? Да даже если бы и была, Мэг не могла без содрогания подумать о том, чтобы снова пустить ее в ход.
«Вы можете сколько угодно считать, что женитьбой на мне обязаны своей бабушке, но на самом деле это я заманила вас в ловушку с помощью чар».
Мэг тряхнула головой. Нет, невозможно! Если ей и удастся убедить его в том, что это правда, случится катастрофа. Он ненавидит бабушку за то, что та пытается руководить им. Вчера он и ее самое предупредил, чтобы она никогда не смела предпринимать что-либо, чтобы повлиять на него. Можно представить себе, как он разгневается, узнав, что оказался игрушкой неких волшебных сил!
