Лиза Клейпас - Где начинаются мечты

– Мигрени начались после того, как умер Джордж. Первая случилась, когда я целый день читала письма… люди были так добры… они делились своими воспоминаниями… все говорили, что они очень удивлены… хотя никто не был так удивлен, как я. – Голос ее звучал бесстрастно, словно она говорила в глубоком сне. – Такой здоровый человек. Не такой крепкий, как вы, но все же… очень здоровый. Потом появилась лихорадка, и Джордж не мог ничего есть, только пил чай. Неделю он пролежал в постели. Он так быстро терял вес… скулы выступали на лице. На вторую неделю я испугалась, потому что ум его стал мутиться. Он, видимо, знал, что умирает… он начал готовиться. Однажды он послал за своим самым близким другом, Рейвенхиллом… знал его с детства. Он заставил Рейвенхилла и меня пообещать…

Она вздохнула, словно уплывая на волнах воспоминаний.

– Что пообещать? – спросил Закери, внимательно глядя на ее губы. – Что он заставил вас пообещать?

– Не важно, – пробормотала Холли. – Я ответила «да», я была готова на все, лишь бы он успокоился. Я просила у него подарить мне последний поцелуй. О, это был… сладчайший поцелуй… хотя он был слишком слаб, чтобы обнять меня. Потом дыхание его изменилось… врач сказал, что началась агония. Я держала Джорджа в объятиях и чувствовала, как жизнь уходит из него… держала, пока не поняла, что он холодеет.

Закери снял руку с ее затылка и заботливо натянул простыню ей на плечи.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

– Потом я на него рассердилась, – призналась Холли, как ребенок, вцепившись в его руку. – Я никогда об этом никому не рассказывала.

Он сидел не двигаясь и осторожно сжимал ее пальцы.

– Почему рассердились, милая?

– Потому что Джордж… совсем не боролся. Он просто ускользнул… принял это… как джентльмен. Ускользнул и бросил меня. Не в его натуре было бороться. Как можно было обвинять его за это? Но я обвиняла.

Уж он бы боролся, подумал Закери, крепко запомнив ее слова. Он бы с самим дьяволом бился, лишь бы остаться с Холли и Розой. Он бы выл и брыкался, прежде чем отдал такую драгоценность.

Слабая улыбка тронула ее губы:

– Теперь вы знаете… какая я дурная женщина.

Закери все еще склонялся над ней, глядя, как она погружается в сон. Самая хорошая женщина из всех, кого он знал в жизни. Теперь его переполняло только одно желание – как-то защитить ее, чтобы она никогда больше не узнала горя. Он пытался заглушить чувство, которое она вызывала в нем, – удивительной нежности, но чувство это все росло. Тяга найти в эту ночь утешение на стороне исчезла без следа. Ему хотелось одного – остаться здесь, в этой темной комнате, и охранять сон леди Холланд Тейлор, пока ей снится ее покойный муж.

Озабоченный Закери встал с постели. Подчиняясь порыву, он взял бессильную руку Холли и благоговейно поднес ее к губам. Он поцеловал ее пальцы, нежную впадину ее ладони. Ничто не могло сравниться с ощущением ее шелковистой кожи на его губах.

Осторожно положив ее руку на простыню, он бросил на Холли последний печальный взгляд и вышел. Приходилось уйти, хотя это был его собственный дом. Он задыхался; ему казалось, что он попал в ловушку, связан по рукам и ногам.

– Хозяин! – Мод ждала посреди коридора, с подозрением глядя на него.

– Где Роза? – коротко бросил Закери.

– Она в гостиной, играет с миссис и мисс Бронсон. – Мод на секунду запнулась. – Осмелюсь спросить, сэр, что вы делали столько времени в комнате леди Холланд?

– Я изнасиловал ее, пока она была без сознания, – с серьезным видом ответил он. – На это ушло немного больше времени, чем я предполагал.

– Мистер Бронсон! – с негодованием воскликнула горничная. – Как вы можете говорить такие вещи?!

– Успокойтесь, – сказал он, усмехнувшись. – Я просто побыл с леди Холли, пока она не уснула. Вы же знаете, что я скорее перережу себе горло, чем причиню ей какой-нибудь вред.

Мод задумчиво посмотрела на него.

– Да, сэр, – кивнула она спустя мгновение, – кажется, я это понимаю.

Это замечание заставило Закери задуматься. Неужели его чувство к Холли так очевидно? Проклятие, злобно подумал он и бросился прочь, охваченный непреодолимым желанием убежать.

В Лондоне есть клубы на любой вкус… клубы для джентльменов, интересующихся спортом, политикой, философией, спиртными напитками, карточной игрой или погоней за юбками. Есть клубы для богатых, для нуворишей, для интеллектуалов и для людей знатного происхождения. Закери приглашали стать членом клубов, где собирались коммерсанты, адвокаты и предприниматели. Но ему не захотелось вступать ни в один из них. Ему хотелось стать членом клуба, который не имел никакого желания принимать его. Такого изысканного и аристократического, что членами его становились только те, чьи деды некогда в него вступили. «Марлоу» был клубом, проникнуть в который он поставил себе целью.

В «Марлоу» стоило только щелкнуть пальцами – и тебе тут же подавали вино, блюдо с икрой или женщину, причем подавали так, будто считали это для себя счастьем. Всегда все было лучшего качества, продумано в деталях, но за пределами клуба не распространялись слухи о пристрастиях его членов. Снаружи клуб был ничем не примечателен. Он находился в самом конце Сент-Джеймс-стрит и терялся в ряду всевозможных фешенебельных заведений. Фасад был выполнен в классическом стиле – белый камень, штукатурка, фронтоны, симметрия – и не производил особого впечатления. Но вот внутри все было солидно, дорого, по-английски, каждая стена и потолок покрыты полированным красным деревом, полы – шикарными коврами с преобладанием малинового и коричневого цветов. Кожаная мебель была тяжелой и массивной, кованые лампы и канделябры отбрасывали мягкий свет. Словом, было предусмотрено все до мелочей, чтобы члены клуба и гости чувствовали себя удобно и комфортно.

«Марлоу» был Олимпом среди остальных клубов, и многие семьи поколение за поколением пытались проникнуть туда. Три года ушло у Закери, чтобы добиться этого. С помощью финансового нажима, взяток и прочих манипуляций ему удалось добиться приема в клуб, правда, лишь в качестве постоянного гостя, обладающего правом приходить и уходить, когда ему вздумается. Слишком многие аристократы зависели от него в финансовом отношении, чтобы открыто противостоять ему. Еще он скупил долговые обязательства нескольких безрассудно храбрых лордов и временами размахивал ими точно кнутом.

Закери с наслаждением показывал свою власть членам клуба, предоставляя им решать, что лучше – потерпеть крах или разрешить такому негодяю, как он, посещать их драгоценное заведение. Большинство неохотно проголосовало «за», но было ясно, что самое жгучее желание их всех – от него избавиться. Его это не волновало. Он находил извращенное удовольствие в том, чтобы развалиться в глубоком кожаном кресле и шелестеть газетой, как это делали прочие, грея ноги у огромного камина.