— Он должен понести наказание, — согласился Идоменей. — Только… пусть понесут наказание и те, кто был с ним рядом, кто наблюдал, участвовал и не остановил это бесчинство. Я знаю, там были сыновья из многих знатных семей.
— Слабое оправдание, Идоменей. Гости могли не знать, что их ожидает, а потом не разобраться во хмелю.
— Также Агафокл уверяет, что на той пирушке не было никаких скифских колдунов. Это были переодетые актёры, их можно найти и допросить.
— И наказать за то, что согласились разыграть это гнусное представление, — закончил поборник справедливости.
Мужчины замолчали. Море потемнело, блестящий диск солнца уже коснулся одним краем кромки воды. Блеклая луна смотрела вниз своим подслеповатым глазом, готовясь заступить на ночную вахту. Идоменей тихо сказал:
— Я выслушал тебя, поборник справедливости, послушай и ты меня. Агафоклу не избежать наказания. Я лишь прошу позволить мне самому воздать ему по заслугам. Я обещал своему тестю, когда он лежал на смертном одре, позаботиться о сироте. Что я и делал все эти годы по мере своих скромных сил. Я надеялся, что, когда племянник подрастёт, он станет моим помощником, как я когда-то был помощником его деда. Я пытался узнать его наклонности, чтобы вовремя направить его в нужное русло. Проявил бы он себя в торговле или земледелии, заинтересовался ратным делом или направил свои стопы, как ты, в политику, везде он нашёл бы поддержку от меня. Но я напрасно ждал, увы, так бывает! Боги наделили этого молодчика непостоянным и слабым характером. Он совсем не похож ни на своего отца, ни тем более на своего деда. После совершеннолетия он получил доступ к своему наследству, и скоро я понял, что Агафокл не способен ни приумножить, ни даже сохранить своё состояние. Боясь, что его оберут ростовщики, мне пришлось договориться с трапезитом Евномием, чтобы он ссужал ему мои деньги. Конечно, с течением времени я восстанавливаю свой урон за его счёт, но для меня это не выгодная операция. Поэтому, мой дорогой Астреид, я к племяннику никакого сочувствия не испытываю, и моё наказание, возможно, будет суровее вашего.
— Верю всему, что ты мне сказал сейчас, Идоменей, и догадываюсь, почему так. Тебя волнует не твой племянник, а его земли и те деньги, что он вложил в твою торговлю.
— Так и есть, — не смущаясь, подтвердил торговец. — Будет несправедливо, если состояние Агафокла, накопленное его предками, окажется неизвестно у кого.
— Ты согласился, если бы всё осталось в твоих руках, а племянника твоего изгнали?
— Не знаю, — честно ответил Идоменей, подумав о Федре.
— Хорошо, что ты предлагаешь?
— Агафокл сейчас напуган предстоящим судом, оттого согласен на всё. Я хочу отправить его в Ольвию. Один мой друг имеет в окрестностях города большое хозяйство, думаю, он согласится принять у себя Агафокла. Племяннику будет запрещено покидать поместье до срока. Мой друг одинок, у него суровый нрав, поэтому возможностей для развлечений у этого шалопая там не будет. Вместо этого его будут учить всем премудростям земледелия. Так что это наказание будет не менее суровое, чем собирается вынести ему суд.
— Да, — с улыбкой согласился мужчина, — только деньги останутся у тебя.
4.
Идоменей, как и в прошлую ночь, ворочался на своём ложе и никак не мог уснуть. Пока его не было дома, Кодр принял целый ворох писем. Среди них были и писульки Агафокла, в которых он спрашивал о своей дальнейшей судьбе. Но Идоменею нечего была сказать племяннику, встреча на берегу окончилась ничем.
— Кодр! — окликнул мужчина слугу.
— Слушаю, господин, — приподнялся на своём ложе Кодр.
— Пусть придёт та, что была здесь прошлой ночью.
— Хорошо, господин.
Она пришла. Опять простоволосая и обёрнутая в покрывало. Легла рядом и сразу начала целовать его. Идоменей слегка отстранил женщину и спросил:
— Как тебя зовут?
— Сирита, господин.
Рабыня ласкала его плечи и грудь, рука женщины легла на его живот, а потом скользнула ниже, Идоменей глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Глава 21. В Тритейлионе
1.
В первый день посейдиона * Идоменей, завершив в городе все свои дела, намеревался, наконец, отправиться в своё поместье. Он ехал налегке, все сундуки были давно отправлены в Тритейлион. Племянник его жены — Агафокл, в сопровождении управляющего и двух рабов отплыл в Ольвию накануне. В своих покоях мужчина ожидал, когда придёт Гектор и сообщит, что лошади осёдланы и всё готово к отъезду.
— Господин, — рабыня приоткрыла дверь и замерла в нерешительности.
— Можешь войти, Сирита.
— Господин, вы уезжаете…
— Увы, Сирита. Я и так слишком долго задержался в городе.
— Когда же вы вернётесь?
— Не знаю. Возможно, я проведу в Тритейлионе всю зиму.
— А как же я, господин? Разве меня вы не возьмёте с собой?
— Это невозможно, Сирита.
Молодая женщина всхлипнула. Идоменею следовало бы прогнать нахалку, посмевшую допрашивать своего господина, но мужчина не хотел быть грубым. Неловкую ситуацию прервал вернувшийся слуга. Увидев Гектора, женщина поспешно покинула комнату.
— Гектор, найди какую-нибудь безделушку для неё, — Идоменей кивнул в сторону ушедшей женщины.
— Безделушку? — удивлённо переспросил Гектор. — Её следовало бы высечь кнутом, а не подарки дарить. Мыслимое ли дело, навязывать себя господину!
— Ты, что, подслушивал?
— Нет, господин. Зачем? Мне достаточно было взглянуть на неё, чтобы понять, что ей от вас надо.
Вошёл раб и доложил, что Кодр, управляющий господина Агафокла, просит принять его. Кодр? Мужчины переглянулись.
— Господин, Идоменей, — вошедший низко поклонился.
— Ты что здесь делаешь, бездельник? Почему ты не уехал со своим господином?
— Господин Идоменей, мой хозяин разрешил мне задержаться на несколько дней. Я должен составить опись вещей, чтобы за то время, пока господина Агафокла не будет в городе, в доме ничего не пропало.
— Пусть так. Ко мне ты зачем пожаловал?
— Господин, вы так и не сказали мне, сколько продлится эта ссылка…
— Столько, сколько я посчитаю нужным. Год, может быть, два. Это гораздо меньше, чем десятилетнее изгнание, которое грозило твоему господину. Всё зависит от того, как племянник будет себя вести. Мой друг согласился каждый месяц присылать мне письмо с отчётом, вот и посмотрим…
— Господин! — Кодр бухнулся на колени, как в прошлый раз. — Господин! Выслушайте меня!
Гектор возмущённо смотрел на раба: «Что же это такое? — думал он. — Сначала эта девка, теперь Кодр. Совсем распоясались! Нужно ли господину Идоменею слушать все эти бредни?»
— Говори, Кодр, только быстрее. Мы уезжаем.
— Господин, после того, как мы вернёмся обратно, я хотел бы выкупиться у господина Агафокла, и прошу вас поспособствовать мне в этом деле. Взамен я обещаю следить за каждым шагом господина Агафокла и, если вы позволите писать вам… — затараторил мужчина.
Идоменей ничего не ответил ему, и Кодр продолжил:
— И ещё, я хотел бы по возвращению жениться. Девушка, которую я приглядел себе в жёны, тоже рабыня…если бы поспособствовали и этому…
— За этим тебе надо обращаться не ко мне, а к хозяину рабыни.
— Так я и обращаюсь к вам, господин, ибо эта рабыня живёт в вашем доме.
— Вот как? Кто она?
— Сирита, господин.
2.
Они уже подъезжали к городским воротам, а Идоменей всё думал о разговоре с Кодром и о Сирите. Скорее всего, он отдаст эту рабыню Кодру, если тот за время своего отсутствия не передумает жениться на ней. Когда выехали за город, Идоменей тряхнул головой, словно хотел избавиться от всех ненужных мыслей.
