Лицо мальчишки расплылось в улыбке.
– А вы когда-нибудь видели льва, мистер? Настоящего, не такого, какие стоят у ворот, не каменного.
– Наверное, видел. В зоологическом саду. Но ты же не собираешься кататься на льве, так же как на моих лошадях?
– Нет, мистер! Хотя я могу покататься и на каменном льве. Если хотите, я вам покажу, как это делается.
– Нет, спасибо, я уж лучше буду кататься на лошадях. Так будет безопаснее, это уж точно.
– Вы смешной, мистер! – заулыбался юный наездник на каменных львах.
– Эдди! Неужели ты снова ходил туда, где мы вам не разрешаем появляться? Ты же знаешь, что там опасно находиться.
Заметив неодобрение на лице Греты Битти, Эдди виновато склонил голову. Однако Оливер заметил, что мальчик продолжает улыбаться, и сделал вывод, что, несмотря на видимую строгость попечительниц приюта, у них хорошие отношения с воспитанниками. Сам он вырос, не испытывая особых ограничений и запретов, правда, родительской ласки не знал. Он рос едва ли не сиротой, несмотря на то что в ту пору его ветреный отец был еще жив. Его дед и тетка, леди Марш, практически заменили ему родителей. Кроме того, за ним присматривал и старший брат, Энтони.
С кем же Энтони был рядом в ту роковую ночь, когда трагически оборвалась его жизнь?
– Не хотите ли чаю, лорд Монтгомери? – предложила мисс Сьюзен.
– Конечно, он выпьет с нами чаю, так ведь, милорд? – ответила за него Вивианна, упорно стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Благодарю, с удовольствием, – ответил Оливер, делая вид, что не замечает внимательных взглядов детей. Особенно его смущал Эдди, стоявший к нему ближе всех остальных. Оливер с трудом подавил в себе желание проверить, на месте ли его часы, которые обычно хранятся в жилетном кармане. Некоторым ребятишкам было лет по десять, другие – совсем малыши, только недавно научившиеся ходить. Девочке, прижимавшей к груди уродливую тряпичную куклу, было лет пять-шесть. Оливер улыбнулся ей и обрадовался тому, что та ответила ему стеснительной улыбкой.
– Это Эллен, – пояснила мисс Сьюзен и придвинулась ближе к Оливеру, чтобы девчушка не смогла расслышать ее слов. – Мать продала ее в публичный дом. Есть люди, которые верят в то, что использование невинных детей способно излечить от сифилиса.
Оливер почувствовал, что бледнеет. Он никогда не слышал ни о чем подобном, хотя и знал, что вполне возможно и такое. Однако при взгляде на стоявшего рядом с ним ребенка ему сделалось не по себе. Одно дело слышать, другое – видеть своими собственными глазами.
– Слава Всевышнему. С девочкой ничего не успели сделать, – продолжила мисс Сьюзен будничным тоном. – Одна из девушек в публичном доме любезно согласилась отдать нам Эллен за небольшое вознаграждение. Я не имею ничего против подобных заведений, лорд Монтгомери, если обе стороны добровольно и в достаточной степени честно вступают в определенные отношения, но продавать детей...
– А этот мальчик... Эдди, кажется?
– Он очень мил, не правда ли? – оживилась его собеседница. – Отец бросил его, оставив на попечение своей подружки. Та обходилась с мальчиком самым бесчеловечным образом, и Эдди сбежал от нее и стал жить на улице. Он был воришкой, но мы надеемся, что сумеем отучить его от старых привычек и сделать из него честного, благонравного человека.
С другой стороны к Оливеру подошла мисс Грета и, взяв его под руку – для того, чтобы он не сбежал? – зашагала рядом с ним к дому.
– Знаете ли вы, лорд Монтгомери, что школ для детей бедняков не существует, за исключением церковноприходских и созданных на средства благотворителей? Наше правительство не считает нужным давать образование таким детям.
– Но закон о бедных от 1834 года...
– Да, закон о бедных существует, – ответила мисс Грета и недовольно поджала губы. – Когда-то обездоленным помогали те церковные приходы, к которым они относились. Сейчас же их сгоняют в работные дома, где они получают скудное количество пищи. Но это сопровождается распадом семей, и детей часто отрывают от родителей.
– Я даже не предполагал...
– Работные дома, лорд Монтгомери, – это своего рода машины. Это фабрики, больше напоминающие тюрьмы. Там людей одевают в одинаковую одежду и кормят в строго определенное время. Все подчинено жесткому распорядку. Личное время для их обитателей не предусмотрено. В работных домах происходит жестокое обезличивание людей. В нашем приюте мы стараемся соблюдать индивидуальный подход к нашим воспитанникам.
– Так, значит...
– Дети в нашем приюте, – не дала ему договорить мисс Грета, – учатся чтению, письму, арифметике. Это самые важные учебные предметы. Но этим мы не ограничиваемся. Мы стараемся развивать и природные наклонности детей. Мы учим их также и музыке – у нас даже есть фортепьяно, и мы надеемся обзавестись и другими музыкальными инструментами, – а также немного французскому языку и танцам. Девочек мы, конечно же, учим основам приготовления пищи и рукоделию. Нам стало известно, что некоторые уважаемые в соседней деревне люди готовы помочь нам в обучении детей началам простейших ремесел. Думаю, что влияние наставников-мужчин пойдет на пользу нашим мальчикам. Как жаль, что у нас здесь нет лошадей. Я слышала о том, что в настоящее время существует большой спрос на конюхов и кучеров. Вот, например, Эдди, он просто обожает лошадей.
– Я поражен! – отделался кратким ответом Оливер.
– Но самое главное, – сказала Вивианна, – помимо образования, пищи и крова, мы даем детям любовь. Некоторые из них никогда не знали материнской ласки. Можете представить себе их чувства? Вы знаете, что это такое – никогда не ощущать любви?
– Ну, вообще-то... – Оливер замялся, потому что не смог припомнить тех минут, когда отец уделял ему внимание. До той поры, как он пошел в школу, его всегда отдавали на попечение гувернанток и частных учителей. Страдал ли он в детстве от недостатка родительской любви? Вряд ли, он просто не ожидал ничего подобного. Или, может быть, от рождения он был неунывающим ребенком. Однако Оливер понимал, что если попытается сейчас объяснить это Вивианне, то она скорее всего неверно истолкует его слова.
– В настоящее время число наших воспитанников невелико. Но мы надеемся на то, что придет время, когда будем в состоянии принять в наш приют больше детей. Это, конечно же, зависит от величины пожертвований, получаемых нами от тех людей, которые сострадают, как и мы, обездоленным детям. В настоящее время самое главное для нас – это то, что у них есть крыша над головой.
Оливер сразу понял, что имелось в виду под последней фразой – это означало, что они надеются отстоять Кендлвуд. Но он не сделает этого. Он не сможет. Кендлвуд необходимо снести до основания, ведь лорд Лоусон верит, что он, Оливер, сделает это. Уничтожение Кендлвуда играет решающую роль в его плане поимки убийцы Энтони. С сиротами ничего не случится, ведь он предложил им другой дом, в Бетнал-Грин. Что мешает им принять это предложение? Почему они никак не хотят понять, что своего решения он не изменит? Войдя в дом, Оливер сразу же посмотрел на то место возле лестницы, где когда-то увидел бездыханное тело брата, и остановился как вкопанный. На короткое мгновение у него перехватило дыхание.
