— Матушка очень о вас беспокоится, — продолжал Клемент, — она заметила разительную перемену в вас за эти три-четыре недели, хотя вы по-прежнему добры и снисходительны к моей маленькой племяннице, которая, надо сказать, делает огромные успехи, с тех пор как вы ею занимаетесь. Но матушка не могла оставаться равнодушной при виде перемены, которую мы оба заметили в вас. Я боюсь, вас постигло какое-то горе. Что бы я дал, мисс Вентворт, чтобы помочь вам или облегчить, если возможно, это горе! Мне показалось, что на вас очень сильно подействовало известие об убийстве в Винчестере. Я много раз обдумывал это обстоятельство и теперь почти уверен, что перемена в вас началась именно с того дня, когда вы услышали от матушки об этом страшном происшествии. Я невольно заключил, что вы принимали какое-нибудь участие в несчастной жертве. Даже, оставив это в стороне, знакомство ваше с Джозефом Вильмотом, с обстоятельствами, предшествовавшими его смерти, быть может, способно пролить новый свет на это ужасное дело. Мысли эти постоянно преследовали меня, и вот я решился прямо прийти к вам и спросить, не имели ли вы чего-нибудь общего с несчастным человеком?
Первым ответом Маргариты на слова молодого человека было сдержанное рыдание, но вскоре она успокоилась.
— Да, вы не ошиблись, мистер Остин, — произнесла она тихо, — у меня было много общего с несчастным человеком. Я вам все расскажу, только не здесь, — прибавила она, оглядываясь на домики соседей, где в окнах уже мелькали огни, — здесь такой любопытный народ.
Девушка плотнее закуталась в платок, вышла из садика и пошла рядом с Клементом к речке.
Тут, прохаживаясь по берегу, совершенно безлюдному в ту пору, Маргарита открыла ему свою тайну. Сдерживая все излишние порывы чувств, она в немногих словах раскрыла перед ним повесть своей жизни.
— Джозеф Вильмот — мой отец, — начала она. — Быть может, он не был тем, что в свете зовут хорошим отцом, но он любил меня и был мне дорог. Мать моя была дочерью джентльмена, флотского капитана, по имени Тальбота. Она встретилась с отцом у одной дамы, которая давала ей уроки музыки. Мать моя не знала, кто он и откуда. Она знала только, что он называл себя Джемсом Вентвортом; они полюбили друг друга. Мать моя была в то время еще очень молода — сущий ребенок, только что выпущенный из школы, и вышла за отца наперекор советам своих друзей. В одно прекрасное утро они обвенчались в какой-то маленькой церкви и отправились просить прощения у отца, но тот не простил моей матери и поклялся, что после этого не пустит ее себе на глаза, и сдержал слово: он никогда более не видел ее и простил ее только тогда, когда она лежала в гробу. Тогда сердце капитана Тальбота смягчилось: он в первый раз посетил отца и даже предложил взять меня к себе и воспитать вместе со своими меньшими детьми. Отец мой на это не согласился. Он очень горевал по жене, хотя неоднократно признавался, что при жизни часто обходился с ней не так, как следовало бы. Впрочем, я очень смутно припоминаю это грустное время. После смерти матери началась для нас скитальческая, горемычная жизнь. Иногда наши дела как будто и поправлялись. Отец найдет, бывало, место и примется трудиться прилежно, неутомимо, но, увы, всегда ненадолго; довольно было одного намека, одного злобного слова, и отец мой лишался места: ему верить никто не решался, хотя он вел себя безукоризненно, но риск был слишком велик. Не нашлось ни одной милосердной души, чтобы решиться на такой риск и обратить несчастного отверженца на путь истинный; не нашлось ни одной души, которая сказала бы: «Я знаю, ты совершил преступление; я знаю, ты не имеешь доброго имени; но я забуду это пятно в твоем прошлом и помогу тебе искупить его». Повстречайся отец с таким благодетелем — и все пошло бы иначе.
Потом Маргарита передала Клементу последний свой разговор с отцом; рассказала ему, как отец отзывался о Генри Дунбаре, и показала письмо, адресованное в Норфольк, где старик-конторщик намекал на власть, которую брат его мог иметь над своим хозяином. Маргарита не забыла рассказать мистеру Остину и о своих неудачных попытках увидеться с Дунбаром в Винчестере и Лондоне, и о письме, которое тот написал ей в надежде купить ее молчание.
— С тех пор, — заключила молодая девушка, — я получила по почте два пакета с вложением ста фунтов стерлингов и с надписью внутри конверта: «От верного друга». Оба пакета я возвратила, потому что знала, откуда они. Я отправила их обратно на имя Генри Дунбара, в контору банка на улице Св. Гундольфа.
Клемент Остин слушал рассказ Маргариты с большим вниманием. Все это очевидно доказывало преступность мистера Дунбара. К тому же полиция, несмотря на все свои розыски, не нашла даже повода подозревать кого-то другого в винчестерском убийстве.
— Очень вам благодарен, мисс Вильмот, — сказал он тихо, — что вы доверили мне свою тайну. Вы всегда найдете во мне человека, готового помочь вам, если помощь моя может как-нибудь пригодиться. Если вы пожалуете завтра вечером к моей матушке на чашку чаю, то мы сможем серьезно переговорить об этом деле. Матушка моя — женщина умная и очень вас любит и уважает. Вы доверитесь ей, не правда ли?
— Я готова, — с радостью отвечала девушка.
— Вы, я уверен, найдете в ней истинного друга.
Между тем они успели возвратиться к калитке садика. Клемент Остин протянул ей руку.
— Доброй ночи, мисс Вильмот.
— Доброй ночи.
Маргарита вошла в комнату, а мистер Остин медленно направился домой, мимо живописных, убогих домиков, тонувших в зелени деревьев, и великолепных дач с готическими окнами и башнями, громоздившихся вдоль дороги.
Клемент Остин от всей души сочувствовал бедной одинокой девушке. «Бедненькая, — подумал он, — всеми брошенная одинокая сиротка».
Но сильнее всего занимало его то, что он слышал о Генри Дунбаре. Чем больше он обдумывал слова мисс Вильмот, тем очевиднее казалась ему виновность банкира. Тут был не один намек, а целый ряд улик против преступника.
Тайна, посредством которой Джозеф Вильмот мог держать в руках мистера Дунбара; волнение, обнаруженное банкиром в соборе; положительный отказ видеться с дочерью убитого, попытки подкупить ее — все это были немаловажные улики. Клемент Остин теперь подозревал миллионера, как подозревали его Маргарита Вильмот и Артур Ловель.
Итак, теперь уже трое полагали, что мистер Дунбар — убийца Джозефа Вильмота.
XIX
Разочарование Лоры Дунбар
Артур Ловель часто ездил в Модслей-Аббэ; его там принимали очень любезно, и молодой человек не имел сил противостоять искушению. Он видел Лору Дунбар и проводил с ней целые часы, потому что его общество всегда нравилось избалованной девушке. Он ей казался тем, чем обещал быть, то есть братом, добрым, преданным, любящим братом, но не более. Он был ей дорог по воспоминаниям о счастливом детстве. Она была ему благодарна за все его попечения и заботы о ней; она любила его, но любила, как брата. Иная, более глубокая, более пламенная любовь не проснулась еще в ее детском сердце.
