Обезумевшая от горя Миллисент все же прочитала по глазам своей госпожи, что та так же бессильна, как и она сама. Девушка развернулась и, рыдая, выбежала из зала. Роза же пребывала в таком отчаянии, что хотела уже обратиться за советом к брату Марку. Но один лишь взгляд в его холодные бесчувственные глаза заставил ее передумать. Он непременно посоветует ей прислушаться к окружающим ее мужчинам — к сэру Арно, например, — и покориться их воле. Мужчины, скажет он, вполне разумные существа, в то время как женщины настолько легкомысленны и непоследовательны, что нуждаются в твердой мужской руке.
Даже Констанс оказалась глуха к ее жалобам. Старуха со злорадной усмешкой заявила:
— А я ведь вас предупреждала!..
Констанс была так занята размещением беженцев из деревни, что едва не заснула за ужином. Поэтому Розе пришлось забыть о своем намерении поговорить с пожилой женщиной по душам и отправить ее спать.
Ночь была невероятно душной. Низкие тучи закрывали звезды, прижимая жар к земле и обещая дождь. Беспокойство Розы достигло предела. Слишком много событий произошло сегодня, и почти все они не сулили ничего хорошего. И все же при воспоминании о взгляде Гуннара Олафсона Роза невольно вздрагивала. Он желал ее. Ведь не могла же она ошибиться? Или же он смотрел так на всех женщин, заставляя их поверить, будто они желанны? Как ей довериться ему? Как поверить?
Роза перевернулась на другой бок и посмотрела на узкое темное окно. Перед тем как лечь, она открыла ставни в надежде на приток свежего воздуха. Но в комнате по-прежнему была ужасная духота. Внезапно небо прорезала вспышка молнии, и Роза села в постели. Немного помедлив, она встала и, накинув халат, подошла к окну.
За окном все же было чуть прохладнее, и Роза, облокотившись о подоконник, высунулась наружу и сделала несколько глубоких вдохов. Тут в небе вдруг снова вспыхнула молния, на мгновение осветившая топи и выглядывавшие из воды небольшие островки. В отдалении же возвышался холм Берроу-Мамп, напоминавший Розе обо всем, чего она так страстно желала, но не могла получить. Роза знала, что должна сейчас думать об урожае — ветер и дождь пригнут колосья к земле, — но что она могла поделать? Приказать Гуннару Олафсону и его людям немедленно скакать в поле и закрыть колосья от дождя щитами?
Роза улыбнулась, представив, как наемники будут возвышаться в поле подобно огромным пугалам. Но воспоминания о событиях минувшего дня стерли с ее лица улыбку. Она действительно не могла ничего изменить, как не могла предотвратить надвигавшуюся бурю и ливень. Но дать успокоение Миллисент — это ей под силу. Если девушка еще не спит, они могли бы поговорить…
В этот момент Роза окончательно осознала, что не может допустить смерти Гарольда. И выход из положения казался до смешного простым. Она поедет к лорду Радульфу и все без утайки ему расскажет. Он наверняка отберет у нее Сомерфорд и отправит обратно к отцу. Что ж, пусть так и будет. Но зато она спасет жизнь Гарольду — ведь лорд Радульф не повесит мельника за то, что тот защищал дочь. Во всяком случае, он не повесит его, если узнает, что в этом деле замешан Фицмортон.
Да, завтра она напишет письмо лорду Радульфу, сдастся на его милость и будет молиться о том, чтобы леди Лили удалось умерить гнев супруга.
Роза тихо выскользнула из спальни и направилась вниз, чтобы успокоить Миллисент. Факел на стене, закрепленный в специальном держателе, разгонял мрак, отбрасывая вокруг дрожащие причудливые тени. Держась за холодные стены, Роза осторожно спускалась в зал, где в нише за занавеской спали Миллисент, Уилл и Эрта с маленьким сыном.
Спускаясь по крутым ступеням, Роза все время смотрела себе под ноги, поэтому заметила Гуннара Олафсона лишь в последний момент, когда уже оказалась с ним лицом к лицу.
Увидев наемника — его огромная темная фигура возникла из мрака совершенно неожиданно, — Роза вздрогнула, и сердце ее гулко забилось в груди. В испуге она попыталась закричать, но не смогла — словно лишилась голоса, и это напугало ее еще больше. Потом она попыталась повернуться и убежать, но запуталась в полах халата и наверняка упала бы, если бы Гуннар вовремя ее не подхватил. Развернув Розу к себе лицом, он обхватил своими сильными руками ее плечи и привлек к груди, так что Роза внезапно оказалась словно в темной пещере.
Судорожно сглотнув, Роза снова раскрыла рот, собираясь закричать, но в тот же миг послышался тихий голос Гуннара Олафсона:
— Не кричите, госпожа. Не бойтесь меня.
Впрочем, Роза очень сомневалась, что сможет закричать, — слишком уж крепко прижал ее к себе Олафсон. Сердце ее по-прежнему трепетало в груди, точно птичка в силках, в то время как сердце викинга билось спокойно и размеренно.
«Я должна бояться его, — думала Роза. — Ведь он жестокосердный наемник, убивающий за деньги. Ядолжна его бояться».
Но страха не было.
Роза дрожала всем телом, но вовсе не от страха. И вовсе не от страха ее ноги вдруг стали точно ватные. Тихонько вздохнув, она повернула голову и уткнулась носом в полоску обнаженной кожи — тесемки на тунике Гуннара оказались развязанными. И Роза тотчас же почувствовала головокружение — совсем как маленькая девочка, ради забавы долго кружившаяся на одном месте. Несколько мгновений спустя, собравшись с духом, она уперлась ладонями в мускулистую грудь викинга и изо всех сил оттолкнула его.
— Отпустите меня, — потребовала Роза. Но он даже не шевельнулся.
— Бродить в столь поздний час небезопасно, миледи.
— Это мой замок! — заявила Роза, безуспешно пытаясь вырваться. — Да, мой! И здесь мне ничего не грозит.
Гуннар еще крепче прижал Розу к себе, с легкостью пресекая все ее попытки освободиться. Когда же он вновь заговорил, голос его звучал насмешливо:
— Вы и впрямь думаете, что здесь безопасно?
Действительно, была ли она уверена в собственной безопасности? Ведь теперь она уже не знала, друг ей Арно или враг. Возможно, ей и в самом деле грозила опасность? А наемники? Они же поклялись защищать ее, разве не так?
Запрокинув голову и стараясь разглядеть в полутьме лицо викинга, Роза спросила:
— А что вы здесь делаете в такое время?
Из приоткрытой двери ее спальни лился дрожащий свет факела, отражавшийся теперь в глазах викинга. Он улыбался, но улыбка эта лишь добавляла Розе беспокойства.
— Мне не спится, госпожа.
— Если кровать неудобна, попросите другую, — холодно проговорила Роза. — Если только причина бессонницы не в совести. — На совести такого человека, как Гуннар Олафсон, наверняка были и смерти, и кровь, и предательство. Он тихо засмеялся, не обидевшись на колкость.
