— А как я сам справляюсь с безумием? — в задумчивости пробормотал герцог.
На сей раз Йен промолчал. А Харт, помедлив, добавил:
— Ты ведь однажды сказал, что мы все сумасшедшие. Помнишь? И в тот же день ты сказал, что Мак гениален как художник, Камерон — в подготовке скаковых лошадей, я — в коммерции и политике. Полагаю, ты был прав. И отец наш, безусловно, тоже был безумным. Думаю, он во многом узнавал в тебе себя. Наверное, это его и пугало.
— Отец мертв, а про Мака я сказал, что он в живописи бог, — ответил Йен.
Харт невольно улыбнулся.
— Прости, я не могу похвастать такой памятью, как у тебя. Но боюсь, мое безумие усиливается. Что мне делать, если не смогу с ним совладать?
— Сможешь.
Йен не смотрел на него.
— Спасибо за поддержку.
— Тебе нужно показать Элинор дом, — произнес вдруг Йен.
Харт вздрогнул.
— Дом? Какой дом?
— В Хай-Холборне. Дом миссис Палмер.
Харт процедил сквозь зубы:
— Нет, ни за что. Ни за что не допущу ее повторного появления там. Я до сих пор зол на тебя, что ты отвез ее туда. Зачем ты это сделал?
— Потому что Элинор должна все знать об этом.
— Черт подери, Йен! Зачем?
— Дом — это ты.
Дом — это он, Харт?.. Что брат хотел этим сказать?
— Нет, Йен, ошибаешься. Да, когда-то этот дом сыграл большую роль в моей жизни, но его эпоха закончилась.
— Ты все равно должен показать дом Элинор. Когда расскажешь ей все, то все узнаешь.
— Узнаю?
— Да.
— Что именно я узнаю? — Харт начинал злиться. — Узнаю, сможет ли Элинор снова сбежать от меня?
Йен утвердительно кивнул:
— Да, об этом.
Харт сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
— Но я не могу отвезти ее туда. Там есть… нечто такое, чего она не должна знать.
— Ты должен. Элинор следует понимать тебя так же, как Бет понимает меня.
Герцог в очередной раз вздохнул.
— Какой же ты трудный человек, Йен Маккензи…
Йен не ответил.
«Значит, рассказать обо всем Элинор?» — подумал Харт. Но Анджелина Палмер взяла это на себя, когда спустя несколько месяцев после помолвки навестила Элинор в Шотландии, чтобы рассказать ей о доме в Хай-Холборне, где он, Харт, принимал женщин и развлекался с ними. Слава Богу, что она хоть не расписала все в подробностях. Но и намека оказалось достаточно.
Пока Харт ухаживал за Элинор, он не посещал Анджелину, так как не желал быть отъявленным лжецом. Чувствуя себя из-за этого целомудренным, он соблазнил Элинор, и она отдала ему свою девственность.
Причина же, по которой Анджелина заявила Элинор о своем существовании, заключалась вовсе не в желании вызвать у последней ревность и добиться расторжения помолвки. И конечно же, Анджелина прекрасно знала, что ее поступок навсегда рассорит ее с Хартом, потому что он, Харт, не умел прощать.
Тем не менее Анджелина решилась на этот разговор. Но она отправилась к Элинор не для того, чтобы поведать о постельных подвигах ее жениха, а для того, чтобы предупредить девушку об опасности. Ведь Анджелина знала, что за человек Харт Маккензи.
Реакция Элинор стала для надменного Харта полной неожиданностью. Пораженный и разгневанный, он пригрозил Элинор и ее отцу ужасными последствиями, если девушка разорвет помолвку. О, молодой Харт Маккензи был очень жестким — этому он научился у своего отца.
К сожалению, он так и не научился контролировать себя, разговаривая с людьми, — то и дело начинал злиться. Харт ненавидел своего отца, но стал очень на него похожим, потому что не имел перед собой другого примера.
Конечно, он мог бы стать другим, мог бы измениться к лучшему, если бы рядом с ним была Элинор, но он упустил этот шанс.
В глаза Харта ударил отразившийся от воды яркий луч солнца. Он поднял голову и увидел, что они подплывали к шлюзу. Смотритель шлюза вышел из дома и, ковыляя, направился к насосам у шлюзовых ворот.
— Я не могу рассказать Элинор о том, что вытворял, — пробурчал Харт.
Йен бросил на него взгляд и тут же отвернулся — приближающийся шлюз представлял для него куда больший интерес, чем сложный разговор с братом.
— У тебя было два свода правил, — ответил наконец Йен. — Один — для миссис Палмер, другой — для Элинор. И ты думаешь, что если последуешь не тому своду правил с Элинор, то, значит, ее не любишь.
Герцог в изумлении уставился на брата; он не знал, что на это ответить.
А Йен, внезапно оживившись, проговорил:
— Интересно, сколько галлонов воды в минуту вливается в шлюз при заполнении?
Не дожидаясь ответа, Йен отвернулся от брата, спрыгнул на берег и, присоединившись к цыгану, ведущему лошадь, молча пошел с ним рядом — очевидно, прикидывал, за какое время вода заполнит шлюз.
Когда баржа причалила к берегу, припустил весенний дождь. Цыгане преодолели последний шлюз перед Хангерфордом и теперь вошли в часть канала, протекавшего по границе поместья Камерона.
Окинув взглядом зеленое поле, что тянулось от канала к дому, стоявшему на возвышенности, Харт увидел множество людей. Все они были с зонтами и все — Маккензи.
Впрочем, нет, не все. Рядом с Элинор, держа зонт над ее головой, стоял высокий шотландец, но не Маккензи. Это был Синклер Макбрайд, один из многочисленных братьев Эйнсли, служивший барристером. Увидев, как Синклер склонился над Элинор, чтобы защитить от дождя — а та безмятежно ему улыбнулась, — герцог ощутил, как в нем вскипает гнев.
Элинор увидела Харта, стоявшего на палубе подобно королю, собиравшемуся обратиться к подданным с речью. Вот дьявол! Когда его слуги вернулись среди ночи, сказав, что потеряли хозяина где-то в зарослях у канала, она до смерти испугалась. Только ранним утром, когда прискакал Анджело, чтобы сообщить, что Йен с Хартом живы и здоровы, Элинор успокоилась. Но теперь она ужасно злилась.
Элинор хотела устремиться к берегу, но Синклер, тронув ее за плечо, сказал:
— Лучше не надо. Там грязно, и вы можете поскользнуться и упасть.
Синклер Макбрайд, очень милый вдовец, прибыл в гости к Маккензи с двумя своими детьми. Его сестра Эйнсли пригласила и остальных своих братьев погостить этой весной в Уотербери, но приехать пока смог один Синклер.
Когда Йен сошел с баржи на берег, Бет, несмотря на грязь, бросилась ему навстречу. Он заключил ее в объятия, и их вскоре окружили все остальные; и все хором спрашивали, где Йен пропадал. «Но, слава Богу. Харт его нашел», — говорила себе Элинор.
Цыгане тоже высыпали на берег — дети, козы, собаки, мужчины и женщины — и тотчас же начали посреди мокрого поля ставить шатры. Но Камерон, не находивший в этом ничего странного, заговорил с человеком, курившим трубку. К ним присоединились Дэниел, Анджело и отец Элинор. Дэниел стал помогать цыганам натягивать на шатры холстину, а Синклер, передав Элинор зонт, тоже пошел помогать.
